– Завтлак тозе будет?
Он так искренне удивился, что у меня в который раз сжалось сердце. Пообещала себе следить за этим и сделать так, чтобы мальчик больше никогда не голодал.
– Будет, обязательно! Не знаю, что тут есть, но, возможно, ты бы хотел попробовать яичницу?
Тот активно закивал, а я понадеялась, что найду яйца в огромном двухдверном холодильнике Саши. Всё-таки я вчера позорно отрубилась, пока копалась в интернет-магазине.
То ещё удовольствие, скажу я вам. Мне больше в реале нравится. А ещё я не помню, оформила заказ или нет. Да только когда приехали на место, все уже доставили.
За ручку с братом – второй ладошкой он прижимал к себе желтую машинку – мы вышли в коридор. Оба были в носочках и ступали бесшумно. Шла по памяти, хотя весь вчерашний день казался мне на удивление странным сном.
Я поняла, что проиграла и этот раунд, когда вышла в зону гостиной, и нас встретил божественный аромат. Яичницы. Кажется, мозги у нас с Муромским в одну сторону работают.
– Доброе утро, вы как раз вовремя. Женька, раскладывай тарелки, вот они стопкой лежат, а Евгения будет нам тосты намазывать маслом.
На секунду ошалела от этой картины. А потом и от того, что брат спокойно отпустил мою руку, поставил жёлтую машинку на столик и потянулся за небольшой стопкой тарелок.
А вдруг разобьёт? Тут, судя по всему, у Муромского все недешевое. Но теперь, когда мальчик проявил инициативу, я никак не могла совладать с собой. Не сбивать же такой настрой!
– Евгения, не отстаём.
И меня легонько хлопнули по пояснице. Я удивленно взглянула на мужчину, немного ошалев от такого обращения. Словно мы с ним были молодоженами какими.
Да и шлёпнул он меня едва ли не по заднице. А этот блеск в зелёных глазах, которые медленно темнели, глядя на меня…
Сглотнула, я схватилась за тосты. Это что вообще за настрой такой?! Я совершенно точно решила, что в содержанки не пойду. Мужик сегодня есть, а завтра нет, мне работа нужна!
Да только взгляд сам собой то и дело цеплялся за него. Я ещё никогда не видела шефа без парадно-выходного, так сказать. Простой, домашний, этот змей-искуситель словно специально надел просторную майку.
Она оттопыривалась, являя миру идеальную мускулистую грудь, как у нашего физрука. Только тот был как личинка из рекламы шин, перекачанный, весь проэпилированный, а здесь…
Отвернулась. Щеки покрылись густым слоем алой краски. Мамочки родные, это ж мне все утро с этим богом физических упражнений ходить? Он вообще нормальный? Тут же дети!
Причём двое детей, ибо я навеки заклеймила себя этим статусом. Да только ребёночек слюнями обливался на этого взрослого дядечку. Между прочим, тридцати восьми лет от роду!
Пока я, смущаясь, бледнея, краснея и распаляясь, намазывала хлеб, меня сзади весьма недвусмысленно прижали к столешнице. Да так, что я выронила нож.
– Осторожнее, Евгения. Какой пример вы продаёте брату.
Его хриплый голос меня просто опалял. Обваливал в безглютеновой муке и засовывал в духовку. Запекаться. В собственном соку. Что вообще происходит?
Да я еще от вчерашнего не отошла. Горяченькую решил брать? Да хрена с два! Я сказала, что меня интересует только работа! Да куда ж его руки лезут все время…
– Александр Андреевич, это как-то совсем низко с вашей стороны. Я не собираюсь соглашаться на вторую работу. Мне нужна первая. Прекратите эти гнусные инсинуации, тут дети.
Он усмехнулся и повернул меня к себе лицом. У него было такое выражение, что даже страшно стало. Страшно, приятно и боязно одновременно. Потому что, судя по всему, этот мужчина сдаваться не собирался.
– Женя, я…
Но тут снова зазвонил телефон. Благословенная трубка! Да будет заряд твоей батареи жить вечно!
Муромский внимательно слушал, что ему говорят, а потом прошёл к ноутбуку. Там он несколько минут рассматривал документы и хмурился. Разговор окончился явно не на самой приятной ноте.
Он положил трубку и глядя прямо мне в глаза сказал:
– Она подделала часть документов. Ваш договор можно считать недействительным. В обе стороны.
И мы вместе посмотрели на мальчика, тихо сидящего за столом и ждущего свою яичницу.
***
– Я не отдам его ей.
Паника разливалась как в детстве. Словно на меня наступали, но в этот раз не толпа злых школьников, а собственная мать. Она злобно смеялась и тянула руки к моему брату.
– Женя, Женя… Послушай меня…
– Я же ей ключи отдала, она наверняка уже доехала до квартиры и вынесла там все к чертовой бабушке.
Заходила по комнате, машинально накладывая мальчику яичницу. Тот смотрел на меня испуганно, а я не знала, как подавить эти чувства. Не понимала, как взять себя в руки.
Но только обернулась, как буквально врезалась в широкую мужскую грудь. Сильные мускулистые руки обхватили меня и прижали крепче, а на ухо зашептали:
– Ничего не бойся, мы без проблем его отсудим. Я вчера установил за ней слежку, ей дали денег, и пока ей нет никакого резона ехать в пригород. Она уйдёт в гулянки минимум на неделю, а то и на две. Пока мы все подготовим, оформим как надо. Опека все равно будет нашей.
Он говорил уверенно и спокойно… Впрочем, как и всегда. Муромский абсолютно в любой ситуации сохранял выдержку. Не знаю, в кого он такой, но уже вскоре мое дыхание выровнялось, и паника стала отпускать.
Я по инерции обняла его и зарылась лицом в ароматную майку. Не знаю, что за кондиционер для белья у него такой, но мне, определённо, тоже надо.
Так мы и застыли вдвоём, каждый думая о своём. Я гадала, как могла повестись на ее липовые бумажки. Да ладно я! А нотариус? Неужели все покупается и продаётся?
– Но мы же вчера были у нотариуса, оформили все официально…
Робкая надежда забрезжила, но тут же споткнулась о жестокую реальность:
– Жень, ну ты ж юристка. Эти бумажки правда со всеми печатями, но они не проходят ни по каким реестрам. Словно кто-то просто взял бланки и заполнил их от балды, вписав данные. Она подделала их, ты же сама удивлялась, как тебе могут отдать ребёнка…
Конечно же, он прав. Конечно же, все так и обстояло, но что делать дальше? Официально начинать процесс лишения родительских прав? Это непросто.
Я помню, как долго и часто к нам ходили органы опеки. Как яро они доказывали, что моя мать не справляется с родительскими обязанностями. Вызывали полицию, составляли протоколы.
Это сейчас я уже понимаю, что они делали. И, конечно же, наш «договор» вряд ли мог бы что-то серьезно исправить. Но мне так сильно хотелось забрать брата в ту же секунду…
Меня убивала сама мысль, что она утащит его за собой в очередной притон. Как вообще эта женщина жива осталась после стольких лет беспробудного пьянства?
