– Придется создать матрицу, которая перехватит контроль над всеми процессами, – мрачно сообщил Шон, когда мы сидели в мандариновой роще. – Лиза, у тебя есть при себе эфириус? – Та кивнула. – Хорошо. Тогда проблем не возникнет. Но запомни: как только ты окажешься дома, вытащи его и уничтожь. Только наверняка, а не так, как в прошлый раз. Пускай во время техосмотра специалисты гадают, что именно спровоцировало программный сбой.
Элли уже минут десять как благополучно покинула мой рабочий кабинет, а я все еще отдувалась на потеху веселящейся толпе.
– Даниэль! Ну ты-то хоть его образумь! Скажи, что это вышло случайно!
– Я-то сказать могу, но мне никто не поверит, – отозвался он, а дракон снова пришел в движение.
– А-а-а! Только не мертвая петля! – заверещала я, крепче вцепившись в лиловые шейные наросты. В принципе, ребята побеспокоились о моей безопасности и наколдовали удобное седло и даже поводья. Но кому были нужны последние, когда в твоего милого покладистого зверя вселился дух первого писателя Либрума, который любил покуражиться и знал в этом толк! – Курсивчик, нет! Курсивчик, не смей! Стоп! – заорала я.
И внезапно дракон замер.
Надо же… Неужели мне удалось перехватить контроль над фантазией Шона? Точнее, вернуть контроль над своей, но модифицированной.
– Курсивчик, сидеть! Курсивчик, сидеть! Умница… – с облегчением пробормотала я, когда мой зверь снова устроился на одной из капсул. – Хороший Курсивчик, хороший…
Я немного перевела дух и поняла, что мне надоело визжать. Более того, ощущение власти над фантазийным зверем дало возможность посмотреть на ситуацию под иным углом. И тут я подумала: «А почему это мне одной надо отдуваться?» Следующая мысль, мелькнувшая в голове, стала поистине дьявольской: «И почему я должна защищаться, когда могу… нападать?»
Это был очень важный момент, который отложился в подкорке и дал со временем о себе знать. А пока мои губы сами собой растянулись в предвкушающей улыбке, и я громко и четко отдала приказ:
– Курсивчик, фокусируйся на Шоне Феррене! – Голова дракона медленно повернулась, как дуло пистолета. – Пламя! – выкрикнула я, и с удовольствием проследила за тем, как оранжево-красная огненная волна ринулась на любителя пенитенциарных мероприятий.
Шон рефлекторно отскочил в сторону, Даниэль, который стоял рядом, рухнул на пол.
Остальные коллеги либо пригнулись, либо последовали их примеру.
– Это чтобы вам жизнь медом не казалась! – с видом королевы амазонок заявила я. – Что, не нравится, когда дают отпор, а, господин Феррен? Даниэль, милый, а вот и тебе привет, предатель! – весело обратилась к нему я и жестко добавила: – Курсивчик, фокус на Даниэля. Пламя!
– Детка, ты в курсе, что твой фантазийный огонь безвредный! – издевательски бросил Шон, и я не удержалась от не менее едкого ответа:
– В отличие от фантазийных зубов! Курсивчик, фокус на Шона Феррена… Ткни его мордой!
Дракон резко подскочил с насиженного места и, расправив крылья, тараном понесся на моего задиристого кавалера. Но Шон, увернувшись, сумел каким-то образом ухватиться за поводья и, перепрыгнув через ограждение, забрался в седло позади меня.
– Ты же не думала, Карина, что я откажу себе в удовольствии прокатиться? – прошептал он мне на ухо, ближе притянув к себе и окончательно завладев поводьями.
– Вообще-то именно на это я и рассчитывала.
– Врунишка, – усмехнулся Шон и, поцеловав меня в щеку, отдал команду: – Взмывай!
Курсивчик взмахнул крыльями и, уверенно рассекая воздух, направился вверх и вдоль галереи. Когда мы уже отлетели, я увидела две вещи: спину Даниэля, одиноко удалявшегося к себе, и полный обжигающей ненависти взгляд Ирены Масс.
Эту ночь мы провели у Шона. Дистанция… Она по-прежнему ощущалась между нами. Шон не любил засыпать в крепких объятиях, лаская и обнимая друг друга. Но перестал отворачиваться, когда я к нему прижималась, и даже стал позволять сворачиваться калачиком и класть ему голову на грудь. Иногда его рука, будто бы невзначай, падала мне на бедро, и это было показательно, слова могут обманывать, реакция тела – никогда. С улыбкой на лице и под стук его сердца я проваливалась в объятия Морфея, ощущая себя в безопасности. Ведь рядом был человек, которому я доверяла.
История с Элли заставила Даниэля немного приободриться. Перед глазами так и стояла его поникшая спина, когда он уходил в свою капсулу, чтобы не видеть нас с Шоном. Счастье других волей-неволей навевает мысли о несчастье собственном, и мне было жаль, что я ненароком напомнила приятелю об утрате. Однако скоро мне удалось помочь ему выбраться из депрессии и наладить жизнь. Пускай и с риском для собственной.
Это случилось на следующей неделе. Во время моей презентации. Я доделала шатер воспоминаний и готовилась его презентовать миру.
– Ты очень быстро работаешь, Кара, – довольно сказала Кристина, когда мы обсуждали с ней детали предстоящего мероприятия за чашечкой кофе. – Особенно для новичка. Обычно на реализацию одного проекта отводится месяца три, а ты выдаешь их каждые тридцать дней. Похвальное рвение. Если так пойдет и дальше, скоро получишь самостоятельность.
– Спасибо, Кристина, мне очень приятно, – просияла я, а куратор тепло улыбнулась.
– Господин Штольцберг вчера мне сообщил, что, если презентация пройдет успешно, ты можешь подняться на этаж выше, хотя формально будешь оставаться членом нашей группы.
Я нахмурилась.
– И что это означает?
– Карьерный рост, дорогая, карьерный рост. Тебе по-прежнему будут поручать соцзаказы в рамках нашего направления, раз уж у тебя так хорошо все пошло, но могут предлагать и побочные проекты. Но ты уже будешь сама разбираться с заказчиками.
– Ой, Кристина, спасибо! Я так рада! Словами не передать.
– Знаю. Но расслабляться рано, все будет зависеть от презентации.
Я очень надеялась, что она пройдет отлично. Шатер воспоминаний не был таким же масштабным проектом, как зеркальное пространство, но сама технология, по словам Шона, могла иметь интересные вариации. Воодушевленная, я прохаживалась по галерее творцов, разглядывая лица писателей, будто тем самым наведывалась в гости к добрым друзьям.
– Удивительное место, – мягко сказала я, когда Шон снова застал меня за этим занятием. – Оно меня так и манит. Понимаю, почему ты приходишь сюда подумать.
Мой собеседник промолчал.
– Знаешь, я мечтаю, чтобы и мой портрет однажды появился на этих стенах. Это все равно что дотянуться до звезд. Сделаю все ради этого.
Шон меня обнял и притянул к себе.
– Мечтай не о том, чтобы оказаться в их числе, Мандариновая девочка, а чтобы совершить что-то выдающееся, – тихо сказал он, заглянув мне прямо в глаза.
– А разве это не одно и то же? – удивилась я, а Шон пожал плечами.
