– Я не обязан говорить, – возразил Броган. – Я отказываюсьотвечать.
– На каком основании?
– На том, что ответ может быть использован против меня.
– Больше вопросов не будет, мистер Броган, – усмехнулсяМейсон. – У меня все.
– Это все, мистер Броган. Освободите свидетельское место, –распорядился Мун и с покрасневшим от злости лицом продолжал: – Если суд позволит,я заявляю, что инсинуации – не доказательство. Гнусные измышления не означаютреальных фактов. Но я знаю, почему они прозвучали, и, я думаю, суд тоже знает.Я намерен предотвратить появление в прессе искажающих правду сообщений, на что,я уверен, рассчитывает защитник. Я собираюсь вновь вызвать доктора Гановера,чтобы раз и навсегда опровергнуть всякие домыслы.
– Прекрасно, позовите его, – согласился Мейсон.
Он встал и кивнул Делле Стрит, сидевшей в глубине зала.
Та вышла из зала и вскоре вернулась со стопкой книг. Онаположила их на стол перед Мейсоном, затем принесла еще одну стопку.
Доктор Гановер, занявший свидетельское место, посмотрел навнушительный ряд книг, поставленных так, чтобы свидетель мог видеть на корешкахих названия.
– Итак, – сказал Мун, – я задам доктору Гановеру всего одинвопрос. Скажите, доктор, возможно ли, что то состояние, в котором вы нашлитело, было достигнуто искусственным путем – пребыванием тела в морозильнике?Другими словами, могло ли вообще случиться, что Фрича убили в пять часов утра,потом его тело в течение двух-трех часов продержали в морозильнике, а вы врезультате этих манипуляций определили время наступления смерти между полуночьюи тремя часами ночи?
– Минутку, – прервал Мейсон. – Прежде чем вы ответите на этотвопрос, доктор, я хотел бы задать вам, если позволит суд, несколько вопросов,касающихся вашей профессиональной квалификации.
– Очень хорошо, – сказал судья Кейлор. – Это ваше право.
Мейсон поднял одну из книг.
– Вы когда-нибудь слышали о книге доктора Лемойна Снайдерапод названием «Расследование убийства», доктор Гановер?
– Да, сэр.
– Как ее оценивают специалисты?
– Как превосходную.
– Является ли она авторитетным источником в области судебноймедицины?
– Да, является.
– Вы когда-нибудь слышали о книге профессора Глэстера«Судебная медицина и токсикология»?
– Конечно.
– Какая у нее репутация?
– Тоже превосходная.
– Является ли она авторитетным источником в области судебноймедицины?
– Да.
Мейсон начал открывать названные книги на страницах,отмеченных закладками. Доктор Гановер как загипнотизированный наблюдал заадвокатом, укладывавшим раскрытые книги одна на другую, пока на столе невыросла довольно внушительная стопа.
– Я хочу возразить против вопроса обвинителя, – пояснилМейсон, – на том основании, что он должным образом не обоснован, строится нанедоказанных положениях и игнорирует реальные факты.
– Какими фактами я пренебрег? – спросил Мун.
– Прежде всего вы опустили тот факт, что доктор Гановер всвоих показаниях частично опирался на состояние пищи в органах пищеварения,которая, по его мнению, принималась в обычное время. Я хочу подчеркнуть, чтодоктор Гановер не мог знать, когда принималась пища, и поэтому его заключениеосновывается почти полностью на температуре тела.
Я также хочу обратить ваше внимание на то, что вашасвидетельница миссис Нортон, на показания которой вы так рассчитывали, прямосказала, что, когда обвиняемая подошла к квартире Фрича, известногосвидетельнице как Фрэнк Риди, тот открыл дверь и впустил ее. Она не сказала,что «дверь открыл какой-то мужчина», она сказала, что Фрич сам открыл дверь ивпустил ее. Из этого следует, что Фрич был одет как обычно. Если свидетельницасмогла узнать его, она обязательно бы заметила, что он пригласил к себеженщину, будучи в нижнем белье. Поэтому совершенно ясно, что единственнымкритерием, которым руководствовался доктор Гановер при определении временинаступления смерти, была температура тела, и, поскольку мы теперь знаем, чтоФрич был в обычной одежде, когда к нему приходила мисс Бэйн, а смерть встретилв нижнем белье, я предлагаю запретить свидетелю отвечать на заданныйобвинителем вопрос в том виде, в каком он поставлен.
– О, я могу сформулировать его иначе, – сказал Мун. – Япоставлю его прямо. Возьму, так сказать, быка за рога. Доктор Гановер, учитываялишь те факты, которые вам известны, допуская, что вы не знаете, когда Фричпринимал пищу, обнаруженную у него в желудке, основывая ваше заключение лишь натемпературе тела, в состоянии ли вы сказать, возможно ли предполагать, что Фричвстретил смерть позднее трех часов ночи, если установленная вами температуратела была достигнута нахождением тела в морозильнике?
– Учитывая при этом, – заметил Мейсон, – что такая версияпрекрасно объясняет и положение рук убитого после окоченения.
– Я не нуждаюсь в подсказках, – раздраженно сказал Мун.
– Я только хочу обратить на это внимание доктора, –усмехнулся Мейсон, – поскольку на карту поставлена его профессиональнаярепутация. Хочу также напомнить свидетелю и обвинителю, что, прежде чем будетпринято какое-то решение, нужно выяснить, что произошло на самом деле.
– Не пытайтесь угрожать свидетелю! – закричал Мун.
– Я не угрожаю, я только предупреждаю его.
– Отвечайте на вопрос, – обратился Мун к доктору Гановеру.
Тот провел рукой по лысине, еще раз взглянул на раскрытыекниги и произнес:
– Конечно, это довольно трудный вопрос.
– Чем трудный? – осведомился Мун.
– Я уже говорил, – пояснил Гановер, – что при определениивремени наступления смерти по температуре тела необходимо учитывать, как былодет покойный и какова была температура окружающей среды. Когда я определил,что смерть наступила между полуночью и тремя часами ночи, я учитывал, что, еслине считать майки и трусов, тело было раздетым. Я также принял во внимание лишьтемпературу в квартире, где было обнаружено тело. Должен сказать, что еслименяется любой из этих постоянных факторов, то, естественно, изменятся и моивыводы.
– Но неужели это может привести к такой разнице вопределении времени? – удивился Мун.
Доктор Гановер, невольно вынудивший обвинителя перейти кобороне, тихо проронил:
– Боюсь, мистер Мун, вам следовало сказать мне, какаятемпература была внутри этого морозильника.
