— Пожертвовали сумму? То есть, всё это ещё и организовано… на ваши деньги? Этот грант и… Святые угодники! Почему вы не сказали мне? Если бы я знала, что это вы… что вы живёте здесь, и что всё это ваших рук дело… да я бы ни за что сюда не поехала! — с жаром воскликнула Габриэль.
— Вот поэтому я и не сказал, — ответил Форстер, явно наслаждаясь её реакцией. — Хотя, честно, я собирался. Я даже за этим к вам и пришёл, помните нашу последнюю встречу? Но вы так безапелляционно заявили, что вам не нравится Трамантия, которую вы никогда и не видели, что я подумал, может вам стоит посмотреть на всё своими глазами?
Габриэль остановилась и повернулась к нему. Форстер поднял фонарь, и между ними повисло пятно жёлтого света.
Она не ожидала подобного ответа. И в какой-то момент подумала — зачем? Зачем ему всё это нужно? Должна же быть у всего этого какая-то причина?
Габриэль отбросила в сторону букет и произнесла негромко, стараясь сдерживать себя изо всех сил:
— Мессир Форстер, раз уж так всё вышло, давайте поговорим начистоту. Вы хоть понимаете, как это всё будет выглядеть в глазах общества? Я понимаю, вам всё равно, что я чувствую. Вам всё равно, что мне неприятно. Вам всё равно, что если в Алерте узнают, что после той дуэли я жила здесь, в вашем доме, и что всё это сделано за ваши деньги, то обо мне будут говорить гнусные вещи. Вам плевать, что ваши поступки бьют по моей репутации. Вы, наверное, думаете, что это благородно? Вы хотели помочь? Но благими намерениями, как известно…
Она перехватила плащ поудобнее и продолжила.
— Вы же рушите всё, к чему прикасаетесь в моей жизни! Скажите честно, что вы хотите от меня, мессир Форстер? Все ваши поступки — должна же быть какая-то причина! Хотите, чтобы я почувствовала себя униженной? Вы добились своего. Я, и правда, чувствую себя униженной. Хотите, чтобы я пожалела обо всём? Да я жалею, что не подхватила простуду перед той свадьбой, на которой встретила вас, ведь тогда всего этого бы не было! Хотите, чтобы я извинилась перед вами? Давайте я извинюсь. Скажите, что мне сделать, чтобы вы навсегда исчезли из моей жизни? И я сделаю это.
Она говорила спокойно, твёрдо и как-то горько. Когда она закончила, Форстер поднял фонарь чуть выше, чтобы лучше видеть её лицо, и ответил без всякой усмешки:
— Почему вам так важно, что подумают о вас где-то в Алерте? Почему вам важна вся эта ерунда? Ведь вы дочь своего отца, а он человек широких взглядов. После всего, что я о вас слышал… Я решил…
— Вы решили? — возмущённо перебила его Габриэль. — Да кто дал вам право решать, что для меня важно, а что нет?
— Право? — он прищурился и вдруг произнёс, чуть тише и как-то мягче. — У меня нет такого права, согласен. Вы отказали мне в нём ещё тогда, в розовом саду.
— Так в этом всё дело? В мести? Вы этого не можете мне простить? Моего отказа? — она чувствовала, что начинает внутренне закипать.
…Милость божья, это же так низко!
— Пфф! Синьорина Миранди! — он усмехнулся. — Поверьте, я и правда, не задумывал ничего такого о чём вы тут наговорили. Я не хотел тащить вас силком в Волхард. Вы бы жили в том доме за рекой, и не встретили меня даже. Но… вмешалась Царица гор, — он махнул рукой куда-то в сторону Сорелле, — и верите или нет, это не я вызывал тот дождь, что смыл несчастный мост. А сюда, в этот дом, я пригласил вас из вежливости и уважения к вашему отцу, чтобы вы не мучились в гостинице. Места у нас полно и мы, горцы… довольно гостеприимны. Так что можете просто поблагодарить меня за гостеприимство и не искать в моих действиях какой-то тайный смысл.
— Благодарить? За всю вашу ложь? Да вы… Вы совсем не слышите, что я вам говорю? Похоже, что так! — она горько усмехнулась и добавила: — Спасибо, мессир Форстер, за гостеприимство, которое не понадобилось бы, не обмани вы нас… меня с этой поездкой. Вы приносите в мою жизнь одни сплошные несчастья!
…Да как же можно быть таким жестоким к чувствам других? Как можно быть таким бессердечным? И как можно настолько не считаться с чужими желаниями?
— Как же вы несправедливы, синьорина Миранди! — горько усмехнулся Форстер. — Сначала вы обвинили меня в том, что я вас разорил. Но когда я сделал так, чтобы эта экспедиция позволила вашему отцу заработать денег, и дала возможность покрыть долг перед банком, вы снова недовольны. Почему вы всё время видите во мне негодяя?
— Потому что вы и есть негодяй! — резко ответила Габриэль, радуясь тому, что на дорожке пустынно, и никто не слышит их перепалки. — Вы говорили обо мне гадости, вы спорили на меня со своим другом, вы испортили мою репутацию своей глупой дуэлью с капитаном Корнелли! А теперь вы притащили нас обманом на край света, хотя прекрасно знали, как я не хочу сюда ехать! Так кто вы, по-вашему, если не негодяй? Неужели вы не понимаете, как всё это выглядит со стороны? Что обо мне будут говорить, когда узнают? После всего того, что было, я внезапно оказываюсь здесь и живу под вашей крышей! Да что я вам повторяю, это же бесполезно! Вы же глухи и упрямы как…
Она запнулась.
— …как баран, вы хотели сказать? — он прищурился.
…Пречистая Дева не дай мне это сказать!
— Именно, мессир Форстер! Спасибо за подсказку, — она не смогла удержаться.
— Хм… Так-то оно так. И, конечно, логично, синьорина Миранди, — тон Форстера перестал был насмешливым, он опустил фонарь и слова его прозвучали из темноты сухо и как-то безразлично, — иного я и не ждал. Что же, давайте остановимся на том, что я негодяй, а вы нежная южная роза, и ваша благодарность за гостеприимство принята. Надеюсь, вам всё же понравится здесь, и хочу сказать — не переживайте, я не буду докучать вам своим обществом. Я занятой человек и у меня много дел. Я встаю до рассвета, и заниматься соблюдением этикета и церемоний мне некогда. Здесь в Волхарде все такие. Здесь мы работаем с зари и до заката, не в пример томным южанам. Так что вы будете предоставлены сами себе. В вашем распоряжении вся усадьба, делайте что хотите, гуляйте где хотите, только не ходите одна дальше ограды. Вскоре починят мост, я прослежу за этим, и вы сможете избавиться от моего общества насовсем. Вас устроит такой расклад, синьорина Миранди?
— Более чем, мессир Форстер, благодарю за вашу… деликатность.
— Хм. Ну, значит по рукам. И пока вы здесь, не сочтите за навязчивость… но Бруно будет вас охранять, — Форстер свистнул псу.
— Охранять? И от кого же меня здесь охранять, кроме вас? — насмешливо спросила Габриэль.
— Кроме меня? — удивился Форстер. — Пфф! Помилуйте, синьорина Миранди, я даже смотреть не буду в вашу сторону, если вы этого не хотите. Не в моих правилах неволить женщин.
— Пфф! И в самом деле! — усмехнулась Габриэль, и добавила уже серьёзно: — Тогда не нужно меня охранять.
Форстер снова поднял фонарь так, чтобы было видно лица, шагнул ближе, и сказал, понизив голос:
— Послушайте, Элья, эти горы совсем не так безопасны, как красивы. Прочтите книгу, которую я давал вашему отцу. Это же Трамантия, здесь такой пылкой южной красавице стоит опасаться… всего, — и за его насмешкой в голосе было что-то ещё, от чего по спине у Габриэль пробежал холодок. — А Бруно всего лишь пёс. Не надо видеть в нём средоточие зла. Но когда он с вами — так мне будет спокойнее.
