— Хорошо, — внял Роберт. — В протоколе указано время два часа сорок пять минут.
— Ну вот! — победно воскликнула Карин. — И дом переходит к нам!
Франк поглядывал на спорящих и улыбался.
— Э, не всё так просто! — начал Роберт и судорожно затянулся сигаретой. — Господин нотариус, акушерка забыла запротоколировать точный момент рождения и спохватилась полчаса спустя. Указанное время — два часа сорок пять минут — это лишь приблизительно. Я же знаю точно, что наша старшенькая родилась в два часа тридцать четыре минуты.
Карин рассмеялась:
— Откуда ты знаешь, ты же торчал в это время у нас с Аней, чтобы испортить нам радость!
— Это неправда! Господин нотариус, я лишь на минутку выбегал в соседний родовой зал, чтобы справиться о состоянии моей невестки. К моменту родов моей жены я уже снова был рядом с ней и заметил время: два часа тридцать четыре минуты.
Карин не сдавалась:
— Ты выдаёшь желаемое за действительное, дорогой свояк. Точно установлено лишь одно: Аня родила в два часа сорок одну минуту. Это официально задокументировано акушеркой. Так что она является единственной претенденткой на дом.
Двойняшки, разбуженные громкими голосами, заплакали.
Роберт повернулся к нотариусу:
— Господин Эммрих, госпожа Шварц потерпела поражение. Я говорил с главврачом и обоими журналистами, они подтвердят, что было два часа тридцать четыре минуты.
— Это не официально! — решительно протестовала Карин. — В протоколе родов указано два часа сорок пять минут — и баста!
Роберт вскинул подбородок.
— Доктор Леман позвонил главврачу в два часа двадцать минут и сообщил о готовности к родам. Через пять минут главврач был уже в больнице. А вскоре после его прихода первая из моих дочерей появилась на свет.
Карин ударила кулаком по столу:
— У Регины зафиксировано время родов — два часа сорок пять минут.
Роберт тоже повысил голос:
— Для суда это не играет роли. Считается только то, что подтвердят свидетели. Не так ли, господин нотариус? А главврач подтвердит.
Маленький сын Ани тоже начал плакать.
— Да ты подкупил главврача, только чтобы получить дом!
Роберт повернулся к нотариусу:
— Господин Эммрих, пожалуйста, объясните этой женщине, что она только что совершила уголовно наказуемое деяние.
Карин обратилась к хозяйке дома:
— Хильдегард, ты действительно хочешь подарить дом этому человеку?
Мать беспомощно развела руками:
— Мои дорогие дочери, не могла же я предполагать, что вы все решитесь родить детей. И вот это случилось. Я уже сняла для себя небольшую квартиру. Если Роберт действительно сможет доказать, что Регина разрешилась первой, то я перееду и перепишу дом на Регину.
Карин встала:
— Мы с Аней с таким решением не согласимся. Мы возьмём адвоката.
Роберт рассмеялся:
— Куда вам, голодающим! У вас же ни гроша за душой!
Франк съел уже второй кусок чизкейка и нацелился на «Дунайские волны». По гостиной плавали сизые клубы дыма от сигарет Роберта. Сюзанна взглянула в сторону спящего Александра и сказала как бы между прочим:
— Раз уж мы вспомнили о распоряжении, то известно ли вам, как наша мать вообще пришла к этой странной идее?
— Какое это теперь имеет значение? — Роберт раздражённо попытался пресечь эту тему.
— А мне было бы интересно узнать, — подняла голову Регина.
— И мне, — сказала Аня, пытаясь укачать плачущего ребёнка.
— Тогда слушайте! — обратилась Сюзанна ко всем присутствующим. — Задавались ли вы хоть раз вопросом, чем занимается наш дорогой, многоуважаемый Теодор в свободное от комплиментов и любезностей время?
Хильдегард взглянула на дочь неодобрительно, а Теодор наморщил лоб, ещё не понимая, к чему она клонит.
— Поскольку Франк, которого мой дорогой зять называет пропащим, по-прежнему поддерживает связь с бывшими коллегами из банка, я разузнала через него, что Теодор является совладельцем нескольких частных клиник в Шварцвальде. Эти клиники специализируются на диетах, понижающих вес, на психосоматике и сердечных заболеваниях. В наше время, полное перегрузок и стрессов, нет отбоя от пациентов, и дело приносит нашему дорогому Теодору великолепные дивиденды. И вот этот динамичный инвестор подумал, что и в Бергштрасе дела пойдут не хуже...
— Довольно! — воскликнул Роберт. — Какое отношение всё это имеет к предмету нашего обсуждения? — Он нервно достал очередную сигарету.
— Вот именно! — поддержал его Теодор. — Сюзанна, как бы высоко я ни ценил тебя, позволь всё же напомнить тебе о твоём материнском долге... Займись своим ребёнком и не суй нос в чужие дела!
— Но я хотела бы знать, что она собиралась сказать! — заговорила Хильдегард. — Так что там с клиникой в Бергштрасе?
Сюзанна спросила:
— Мама, ты помнишь, как полтора года назад компания «Санаинвест» предложила тебе продать наш дом?
— Да. Они оценили его в триста тысяч евро.
— И ты отказалась?
— Конечно. Я хотела сохранить это единственное достояние семьи Раймунд для внуков.
Роберт пытался зажечь сигарету своей золотой зажигалкой. Но она дрожала так, что ничего не получалось.
— И потом они предложили больше?
— Да, четыреста тысяч. И в заключение полмиллиона. Я ещё очень удивилась. Но продавать всё равно не собиралась. Ни за какие деньги.
— А вот то, чего ты не знаешь, мама: компания «Санаинвест» на сегодняшний день потихоньку, ничего не афишируя, скупила уже большинство окружающих участков, чтобы разместить в этом живописном местечке свою клинику, — и добираться удобно, и прекрасный вид на долину Рейна. Единственным препятствием была ты.
Роберт оставил свои попытки закурить и спрятал зажигалку в карман.
— И какое отношение это имеет к Теодору? — спросила мать.
— Он совладелец компании «Санаинвест». У него восемьдесят шесть процентов акций! А так называемые управляющие владеют гордым остатком и по сути являются марионетками.
— Теодор! — ошеломленно воскликнула Хильдегард.
— Дорогая, не придавай значения этому наговору!
Сюзанна продолжала:
— Погоди, это только начало. Дальше — больше: банк Роберта участвует в этом инвестиционном проекте, который споткнулся о твою частную собственность. Роберт сам лично выступает в качестве финансового эксперта. Не так ли, зять? И не раз лично встречался по этому вопросу с Теодором. Наш галантный инвестор не отступается от задуманного. Дело сулит большие деньги, а он у нас... детерминист. Он верит, что все люди поддаются манипулированию, если только правильно нащупать их детерминанты, нужные нити, за которые следует тянуть. Этим он увлёкся по-настоящему. И они с Робертом разработали этот тёмный план.
