Мужчины любят чистоту в доме, но если жена будет ради этого суетиться и переворачивать все вверх дном, рано или поздно муж сбежит.
– Уильям Дж. Робинсон «Семейная жизнь и счастье» (1922)Элис
5 мая 2018 года
Когда Элис Хейл в первый раз увидела этот дом – такой огромный, но ужасно запущенный, – она еще не знала, что переживет в нем. Первая мысль была – ну и Гаргантюа среди домов! Они с мужем жили до этого в квартирке в нью-йоркском Марри-Хилл, которая была чуть больше обувной коробки, проходили боком мимо кровати и упирались коленками в дверь ванной, когда сидели на унитазе. А этот дом представлял собой прямоугольник из симметрично лежащих кирпичей, на окнах ставни, красная дверь в каменной арке; с двери слезала краска, словно кожа, если перележать на солнце. Поначалу Элис не хотелось входить в ту дверь. Добро пожаловать в Гринвилл, Нейт и Элис! – она будто слышала, как дом шептал это сквозь щель почтового ящика, похожую на рот, не слишком приветливым тоном. В таких местах, как это, погибают молодые и успешные городские жители.
В пригороде было приятно и мило, и все же – это не Манхэттен. От Гринвилла несколько минут езды на автомобиле до более известного и более эксклюзивного Скарсдейла, а до Нью-Йорка меньше часа на поезде, и все-таки это был абсолютно другой мир. Широкие лужайки. Заборчики из штакетника, разумеется, в основном белые. Такие чистые тротуары, что хоть ешь с них. Никакого шума от транспорта, такая тишина, что Элис стало не по себе. У нее дергался левый глаз, скорее всего из-за бессонной ночи. В темноте она мерила шагами их крошечную квартирку, переживая, что все это – дом, Гринвилл и прочее – обернется ужасной ошибкой. Но среди ночи всегда все представляется мрачным и безнадежным; наутро сомнения и бессонница уже казались ей глупыми. Это был первый дом, который они смотрели, а ведь никто и никогда не останавливается на первом же варианте.
Нейт взял ее за руку и повел по тротуару, чтобы взглянуть на дом с другой стороны.
– Приятный, правда?
Она сжала его пальцы и улыбнулась, надеясь, что он не заметит, как у нее дергался глаз.
Глядя на фасад дома – на глубокие трещины в цементной дорожке, серый, подгнивший штакетник, – Элис поняла, почему дом продавался по такой скромной цене, хотя все равно подрывал их бюджет. Особенно теперь, когда они жили на один платежный чек, из-за Элис, и у нее до их пор ныло под ложечкой от чувства вины, когда она думала об этом. Дом отчаянно требовал внимания. Возни с ним будет предостаточно. А ведь они еще даже не зашли внутрь. Она вздохнула, коснувшись кончиками пальцев своего века. Все хорошо. Все будет хорошо.
– Все-таки он стоит кучу денег, – сказала она. – Ты уверен, что мы можем себе это позволить? – Сама она росла без всяких излишеств, а иногда даже и без самого необходимого, и ее пугала мысль об ипотеке.
– Можем, обещаю тебе, – успокоил Нейт. У него был математический склад ума, и он умел распоряжаться деньгами, но она все еще сомневалась. – У него действительно крепкий костяк, – добавил он, а Элис взглянула на мужа и удивилась, как по-разному они оценивают ситуацию. – Неужели тебе не нравится его солидный вид? – Солидный. Для Нейта это было невероятно важно.
– Как думаешь, риелтор дала нам правильный адрес? – Когда Элис слегка наклоняла набок голову, ей казалось, будто дом кренился вправо. Может, они просто ошиблись адресом, и где-то поблизости стоит тот самый дом, который они приехали смотреть, и он выглядит благополучнее, чем его одичалый кузен. Или не поблизости. Может, риелтор имела в виду «Гринвич», а не «Гринвилл», а Нейт просто невнимательно прочел ее сообщение.
Элис хмуро рассматривала лужайку перед домом, запущенную, заросшую травой, и прикидывала, сколько может стоит газонокосилка. Впрочем, на фоне общего запустения цветы, росшие возле изгороди, ярко-розовые, словно сделанные из множества слоев папиросной бумаги, радовали глаз. Она подхватила пальцами один цветок и наклонилась к нему, вдыхая его душистый аромат.
– Сто семьдесят три. – Нейт поднял глаза от телефона и еще раз взглянул на латунную табличку с номером дома. – Да, тот самый адрес.
