Голос этот был мне знаком. Тот самый, что читал проповеди в антигравах.
– Пришла весна, – продолжал офицер. – Вам выпало стать загонщиками на празднике Искомой Звери. Пожалуй, варварам стоит объяснить, что это значит.
Он мог не утруждать себя. Гибкая Тири рассказала ритуал Охоты достаточно подробно. Ничего нового комендант не сообщил.
…До последнего мига я надеялся, что в роли Искомой Звери выступает протей. Комендант рассеял мои заблуждения. Традиции Дикой Охоты создавались веками. Первая и главная заповедь состоит в том, что Искомой Звери не существует. Весь праздник представляет собой метафорическую погоню за собственным хвостом, бой с тенью, действие ради действия.
Дмитрий считает, что Охота – это карнавальное шествие. Мистерия, посвящённая Хозяйке Прайда. Это так и не так. Во время погони теория вероятностей сходит с ума. Ненормально возрастает число «забавных» охотничьих случаев. Оружие стреляет невпопад, звери бесятся и нападают на загонщиков. Среди охотников случаются шуточные дуэли, заканчивающиеся вполне серьёзными увечьями. Гибкая Тири объясняла это тем, что Искомая Зверь не что иное, как воплощение случая. Те, кто переживет Охоту, смогут управлять судьбой.
Загонщики этим обычно похвастаться не могут.
Комендант всё говорил и говорил, а Мать Костей, улыбаясь, смотрела на него. Наконец она ладошкой прикрыла ему рот.
– Помолчи, Гал. Завтра Зверь выйдет на тропу, – с мягким акцентом объявила она. – Завтра всё случится. Праздник весны – праздник смеха и веселья. Так давайте же веселиться, равные! Забудем, кто мы, забудем о путях, приведших нас в этот лес. Наполним сердца радостью и довольством.
Она хлопнула в ладоши, и начался праздник. Заиграла музыка. Женские голоса завели протяжную песнь – весёлую и тревожную одновременно. Лес наполнился движением. Гибкие девичьи фигуры танцевали на границе света и тьмы. Отблески пламени выхватывали их лица – юные, но в старческом гриме.
Появился худой рунарх в камуфляже – хозяин зверей. За ним на поводке бежал добродушный пёс. Породу я определить не смог: зверь напоминал немецкую овчарку, но был гораздо крупнее.
– Гладиатор, сюда! – приказал комендант по-рунархски. Смысл я понял. Странно было слышать земное собачье имя в сочетании со звуками чужой речи.
Из темноты вышли слуги. Они расставили среди нас кубки с вином и подносы. На подносах была еда – хорошая, не та дрянь, которой угощал меня стрелок в гравикоптере.
– Гладиатор, сидеть!
Пёс сел. Затем он по команде лёг, полаял, «послужил», сидя на задних лапах и умильно виляя хвостом. Рунархские офицеры смеялись. Каждый из них поздоровался с овчаркой за лапу. Пёс улыбался и смешно поскуливал.
– Мне нужен помощник, – весело сказал гранд-туг-мастер. – Кто хочет?
Свитские загалдели. Каждый предлагал свою помощь, но коменданту не подошёл никто. Его смеющийся взгляд скользнул по нашей компании.
– Ты, – комендант указал на здоровяка с детским лицом. – Подержи поводок. Я найду палку, чтобы Гладиатор её принёс.
Здоровяк неуверенно поднялся. Девчонка повисла у него на шее.
– Не ходи, Дэн! Не надо! – заскулила она.
Дэн нежно поцеловал её в щёку:
– Ничего не бойся. Я с тобой. И помни, о чём я говорил.
– Дэн! Дэн!
– Да иди же, трусишка, – рассмеялась рунари. – Какой робкий.
Показалось мне или нет, но зрачки её вытянулись, словно у кошки. Девчонка сжалась в комок. Я переполз к ней поближе, обнял за плечи.
– Всё будет в порядке, – прошептал я. – Слышишь?
Рука Дэна легла мне на плечо:
– Позаботься о ней, хорошо?
Я кивнул в ответ. Девчонка всхлипнула и прижалась ко мне всем телом. Её била мелкая дрожь.
Дэн шёл к рунархам. Походка его выглядела неуклюжей, но всего лишь выглядела. Я видел людей, которые так ходят. В бою с ними лучше не встречаться.
– На, подержи. – Комендант ухватил пса за ошейник и подтащил к Дэну. Пёс дурашливо замотал головой. Шерсть распушилась, глаза превратились в смеющиеся щёлочки. Морда сделалась точь-в-точь как у хомячка.
Дэн взялся за ремень.
– Вот так, да. Молодец, Гладиатор, молодец. Хорошая собака. – Комендант говорил по-рунархски, но суть была ясна. На всех языках мира слова «хорошая собака» звучат одинаково. Пёс лизнул Дэна в лицо, а потом плюхнулся задом в снег и принялся чесаться.
– Нет такого слова – «никогда», – невпопад произнесла девчонка. Я крепче обнял её.
Комендант не глядя протянул руку. Мать Костей вложила в неё белую, чуть изогнутую палку. Взмах! Палка, кувыркаясь, пролетела над нашими головами.
– Апорт!
Пёс взвился в воздух. Рывок был настолько силён, что Дэна сбило с ног. Ошейник лопнул, и собака помчалась к сидящим у костра людям.
В школе экзоразведчиков нам читали курс боя против животных. Были и практические занятия. Шан и Гора натаскивали нас, как щенят. Но одно дело полигон, где силовой костюм защищает тело от укусов, а преподаватель на гравизахвате готов в любой миг вырвать тебя из зубов пса. Другое – заснеженный лес Лангедока.
Атака застала врасплох даже Джассера. Он прыгнул, но поскользнулся на разлитой по подносу каше. Гладиатор всеми четырьмя лапами обрушился на спину историка. Дмитрий затравленно пискнул, и в воздухе запахло мочой.
Зверь перемахнул через пламя и умчался в лес. Вскоре послышался топот: пёс возвращался к хозяину, сжимая в зубах палку.
– Умница, Гладиатор. Хороший мальчик!
Дэн сидел в снегу, недоумённо рассматривая ошейник. Пластик не лопнул, просто расстегнулась пряжка. Видимо, конструкция так и рассчитывалась, чтобы при сильном рывке защёлка открывалась, освобождая пса.
– Боже мой… Боже мой… – бормотал Дмитрий Эстокович, возясь в изгаженном снегу. – Какие звери!..
Рунархи захохотали.
Я знаю этот смех. Мы, люди, веками храним незатейливые шутки, доставшиеся нам от хвостатых предков. Залепить кому-нибудь тортом в рожу. Усадить на окрашенную скамейку, вымазать спящего зубной пастой. Некоторых смешит упавший ребёнок.
Всё это смех обезьяны, прыгающей по ветвям и кидающейся в слонов переспелыми бананами и дерьмом. Радость примата, не сорвавшегося с ненадёжной ветки, потому что менее удачливый собрат указал её ценой собственной жизни.
Но люди никогда не оценят шутки, в которой пёс рвёт на части добычу. Это веселье хищников. Рунархов.
Из леса пахнуло теплом: включился мощный генератор термополя. Скорее всего, он установлен на корабле коменданта – биреме или триреме. Я попытался определить направление, но не смог. Где-то за спинами рунархов. Где-то в лесу.
– Ты хорошо справился, изгой. Можешь идти. Ошейник оставь себе. – Комендант небрежно подтолкнул Дэна. Тот на негнущихся ногах побрёл к костру.
