внимания другим женщинам? – поинтересовалась Матильда.
– Да. Нет. Только один раз, как он говорит. Он видел ее впервые. Уверяет, что даже имени ее не знает.
Николина взглянула на Матильду, а та подмигнула дочери. Матильда похлопала по одеялу:
– Подойти и сядь. Мы тут вспоминали старую сказку про индийскую слониху, а уж история про итальянца, который целует женщин в баре когда ему вздумается, еще древнее. – Матильда взяла Анину за руку.
– По-моему, этот случай не стоит воспринимать всерьез. – Николина постаралась успокоить дочь.
– А мне так не кажется. Я же ему доверяла.
– Он должен загладить свою вину, – заявила Матильда.
– Есть вещи, которые нельзя простить. Я не могу выйти замуж за человека, который с такой легкостью обо мне забывает.
– Он сам признался? – спросила Николина.
– Сразу же.
– Он совершил ошибку. Ты действительно хочешь разорвать с ним отношения из-за одной ошибки?
– А мне стоит подождать, когда он совершит восемь таких ошибок? Или до тех пор, когда у нас родится ребенок и он уйдет ночью, не сказав мне куда? Где та самая черта? – Анина с вызовом взглянула на мать, потом на бабушку.
– Ты сама ее проводишь, – ответила Матильда. – Но это черта, а не забор из колючей проволоки. Ты не можешь быть жандармом для своего жениха. И не следует принимать поспешных решений. Окончательно решишь, когда поговоришь со священником.
Николина положила руки на плечи дочери.
– Для мамы это способ решения большинства проблем.
– Потому что все это они не раз выслушивали на исповедях, – объяснила Матильда. – Если есть какой-то грех, значит, кто-то уже стоял на коленях в темноте и признавался в нем. Святой отец прояснит для тебя значимость этого проступка. Вот увидишь.
* * *
Дон Винченцо служил приходским священником в Лукке. Он приехал с севера, откуда-то из Ломбардии – региона рядом с итальянскими Альпами, где горные вершины круглый год покрыты снегом, похожим на сахарную глазурь. Иногда в своих проповедях он шутил про поленту[107], чем очень подкупал пожилых прихожан, тоже когда-то приехавших с севера. Хотя священнику еще не было пятидесяти, Анине он казался старым. Когда ее бабушка называла кого-то robusto[108], это обычно означало, что этот кто-то немолод, но находится в хорошей форме. Так вот, дон Винченцо определенно был robusto. Он напоминал альпийского медведя – высокий и широкоплечий, с большой головой.
В период подготовки к свадьбе Паоло проявлял бо́льший интерес к наставлениям священника, чем Анина. Он вообще был более религиозен. Всегда целовал висевший на шее медальон перед сном и первым делом, когда просыпался утром. Был предан Фатимской Богоматери – участвовал в процессии и читал Розарий в день ее памяти.
– Сначала помолимся, – сказал сидевший за столом дон Винченцо. Анина и Паоло склонили головы. – Можете соединить руки.
Паоло накрыл своей рукой руку Анины, лежавшую на подлокотнике.
– Иисус милосердный, научи нас молиться, просвети наш разум и приведи нас к любви.
Паоло и Анина пробормотали «аминь».
– Я в замешательстве. – Святой отец закинул ноги на стол и откинулся на спинку стула. – Вы прошли подготовку. Мы опубликовали новость о предстоящем бракосочетании для наших прихожан. Выбрали дату. Вы, вероятно, в курсе, что у меня целая очередь молодых влюбленных, желающих быстрее сочетаться браком и получить наставления. И тут звонит Анина и сообщает, что у вас возникла проблема. Так чем я могу помочь?
– Это очень напряженное время, – неуверенно заговорила Анина.
– Из всех таинств бракосочетание – самый большой стресс. Я провел их… не знаю… около сотни, и, как правило, это сильнейшее напряжение. Двое из разных семей – один в смокинге и с канистрой бензина, другая – в пышном платье и со спичками.
– Я раньше думала, что свадьба – это что-то волшебное.
– Бывает и так, а бывает, что это худший период в жизни пары, и его надо просто пережить. Я говорю про стресс. В конце концов он проходит. Итак, вы определили источник вашего беспокойства?
Ни Паоло, ни Анина не ответили.
– Что между вами произошло?
– Анина сердится на меня. Потому что я совершил кое-что нехорошее.
– Непростительное, – поправила Анина.
– Нет такого понятия. – Дон Винченцо убрал ноги со стола и чуть наклонился вперед: – Вы же знаете, Господь именно этому нас учит. Ты признаешь свой грех, освобождаешься от него по милости Божьей и ищешь истинного прощения у того, кого обидел. Если кратко, то простить и забыть, и так каждый раз.
– Мы и первый этап не прошли. Она отказывается меня прощать.
– Это правда, Анина?
– Я очень обижена и сильно зла на него.
– Я понял это по тому, как ты вцепилась в подлокотник, когда Паоло пытался взять тебя за руку.
– Паоло мне изменил.
– Один поцелуй! Один поцелуй в баре. – Паоло всплеснул руками. – Я даже имени ее не знаю.
– Ты слабохарактерный, – парировала Анина.
– Я пытаюсь стать лучше. Если человек и может кого-то изменить, то только самого себя.
– Тебе не мешало бы поторопиться, – съязвила Анина.
Дон Винченцо решительно повысил голос, прервав спор:
– Давно это длится? С безымянной барышней?
– Нет, дон Винченцо, вовсе нет. Но для Анины это не имеет значения. Она готова распять меня за одну ошибку.
– Ты действительно сожалеешь, Паоло? – спросил священник.
– Вы же знаете, что да. Я приходил на исповедь. Вы отпустили мне этот грех в прошлую субботу. Я постоянно прошу у нее прощения. Сколько еще раз и как мне это сделать? Да, я сожалею. И мне очень стыдно. Вся семья в курсе, и ее, и моя, так что мне достается со всех сторон.
– Паоло, я отпускаю тебе этот грех, очевидно, уже во второй раз. Анина, призываю тебя простить Паоло.
Анина оторопела:
– А разве вы не хотите выяснить подробности?
– Они мне ни к чему.
– Но вы же должны узнать о нем, о его отце, о мужчинах в семействе Улиано. У них вообще проблемы с верностью.
– У одного-единственного дяди! У одного дяди есть любовница в Фодже[109]. – Паоло вновь всплеснул руками.
– Я буду вам признательна, дон Винченцо, если вы проявите сочувствие и встанете на мою защиту, – продолжила упорствовать Анина.
– И что это даст?
Анина вздохнула:
– Я почувствую поддержку.
– Я поддерживаю тебя. Но моя задача еще и в том, чтобы поддерживать любовь. Вашу любовь друг к другу.
– Я попросил прощения. Я не ходил больше в этот бар. Не искал эту женщину. Она меня не волнует. Я люблю Анину.
– Спросите его, почему это произошло. – Анина буравила священника взглядом.
– Думаю, он знает. И пытается измениться.
– Я изменился! – Паоло повернулся к Анине: – Ты просто хочешь, чтобы я страдал. Хочешь меня контролировать. Тебе нужно, чтобы все было по-твоему.
– Я имею полное право чувствовать себя обиженной.
– Полное право – это для королей. От короля Италии мы избавились семьдесят пять лет назад. К тому же для Бога все мы – царственный народ. Как по-вашему, чего хочет Бог в этой ситуации? Паоло? Сначала ты, – сказал священник.
– Он хочет, чтобы я стал лучше.
– Достойный ответ. Анина?
– Он хочет, чтобы я
