мощная демонстрация протеста против убийства полицией 8 февраля 1962 г. девяти рабочих в Париже? 35-дневная забастовка горняков в 1963 г. тоже ведь была «великим унитарным сражением». Теория классового соглашения не выдерживала испытаний, слишком разительны стали противоречия между окружающей действительностью и христианской моралью, диктующей послушание, унижающей рабочее достоинство.
XXXII конгресс ФКХТ в 1963 г. явился повой вехой в истории ФКХТ: на нем «были подтверждены классовые позиции… новые позиции ФКХТ»{339}. Недвусмысленно осуждены реакционная политика монополий, создание атомных ударных сил, политика европейской интеграции, а главное — классовое соглашательство. Делегаты настойчиво добивались профсоюзного единства. Все это отмечало «важные изменения», которые, по словам секретаря ВКТ Кразукки, «следует принимать всерьез»{340}. Конгресс одобрил принципы дехристианизации ФКХТ. Чрезвычайный конгресс 6–7 ноября 1964 г. абсолютным большинством голосов подтвердил эту трансформацию и переименовал конфедерацию, назвав ее «Французская демократическая конфедерация труда» (ФДКТ). И этому не могли помешать ни недовольство и нападки клира, ни протесты меньшинства конгресса, возглавляемого лидером союза служащих Жозефом Тесье, сыном основателя конфедерации. Последний вывел свою организацию из конфедерации и вместе с частью горняков объявил себя продолжателем старой ФКХТ.
Ощутимым результатом дехристианизации были облегчение контактов с ВКТ, проведение с ней многих совместных выступлений не только на местах и в федерациях, но и в общенациональном масштабе. 10 января 1966 г. было заключено соглашение о единстве действий двух крупнейших профсоюзных центров на основе широкой программы классовых требований. Рабочее движение Франции приобрело новые возможности борьбы, что было доказано последующими всеобщими забастовками 1966–1968 гг. ФДКТ вступила в контакт с ВЦСПС, начался их регулярный обмен делегациями.
Дехристианизация французского профсоюзного центра имела международный резонанс, она стимулировала убыстрение темпов вызревания элементов нового и в других профсоюзных центрах.
КХП Бельгии успешно соперничала с ВФТ, и в 1964 г. насчитывала более 800 тыс. членов, что объясняется развитой сетью учреждений католического действия и определенной настойчивостью в выполнении защитных функций. Тесно связанные с иерархией и Католическим рабочим движением (МОК), лидеры КХП отвергали какие-либо идейные трансформации, часто напоминали, что ведут свое происхождение от Антисоциалистической лиги Гента 1886 г. Несмотря на это, уроки стачки 1960–1961 гг. теперь уже учитывались, так как бремя новых кризисных явлений перекладывалось монополиями на плечи трудящихся. Отстаивать насущные нужды масс порознь сделалось невозможным; поэтому и в Бельгии 60-е годы характерны закладыванием фундамента единого рабочего фронта.
Совместные выступления обоих профсоюзных центров в 1964–1965 гг. и в последующие годы развернулись с целью добиться изменения экономической политики правительства в области индустриального развития отсталых районов, прекращения закрытия предприятий, обеспечения полной занятости, введения рабочего контроля, демократизации просвещения и т. п. Митинги, манифестации с участием десятков тысяч человек в промышленных центрах, плакаты с лозунгами «Да здравствует единый фронт КХП-ВФТ!» характерны для Бельгии 1966–1969 гг. Компартия констатировала: «Рождается единство, особенно между ВФТ и КХП»{341}. Не обходилось без со-противления со стороны лидеров христианских союзов, предпочитавших промежуточную позицию между «движением» (что ассоциировалось у них с ФКХТ) и «организацией» (так они именовали оба голландских христианских профсоюзных центра; по и те спустя 20 лет после разрыва соглашения с социалистическими профсоюзами возобновили с ними контакты).
Сдвинулась с места и позиция канадской КНС, отличавшейся конфессионализмом и верностью идеалам социального католицизма. В середине 60-х годов там к руководству пришел энергичный Марсель Пенен, сам не раз возглавлявший забастовки и подвергавшийся полицейским репрессиям. Уже в 1967 г. было заключено соглашение о единстве действий христианских союзов с Федерацией трудящихся Квебека. Впоследствии к ним примкнула Федерация просвещения. Даже в западногерманском филиале МКХП не все с точки зрения клира обстояло благополучно. Члены этого союза участвовали вместе со своими товарищами в стачке металлистов 1963 г. В 1966 г. Союз металлистов Саара вознамерился вернуться в Объединение немецких профсоюзов (ОПП). Ценой больших усилий руководству удалось не допустить раскола. Христианский профсоюзный центр подвергся критике со стороны партии НДП. Та предупредила его лидеров, что если они не откажутся быть «истинно альтернативой против разрушения национальной экономики, то можно обойтись одним ОНП»{342}.
Опыт истории учит, что все крупные общественные коллизии в конечном счете оказывают свое воздействие на организации верующих трудящихся. Они, как и все пролетарии, подвергались безжалостному гнету вездесущих и всевластных монополий, сросшихся с государственным аппаратом. У конвейеров стоят рядом и те рабочие, что посещают воскресные мессы, и те, кто в это время идет в рабочий клуб. Существуют интересы, общие для всех людей труда. Должны ли верующие рабочие самоустраниться от классовых движений потому лишь, что последние не согласуются с «христианской моралью»? И тут-то начинают шататься, казалось, незыблемые основы. И тут-то таятся причины того, что клерикальные авторы окрестили «кризисом мышления» церкви и ее массовых учреждений, В МКХП это усугублялось новыми веяниями, которые принесли с собой союзы развивающегося мира.
Трудящимся Азии, Африки и Латинской Америки стало ясно, что разрешить свои вопросы на чисто религиозно-этической основе невозможно. Возьмем, например, Латиноамериканский континент. В течение десятилетни он кипит, протестуя против неравенства и бедствий. Всякому, кто прошел бы мимо этих проблем, там грозит полная утрата доверия. И ЛАКХП пошла навстречу требованиям радикальных преобразований. В 1967 г. она опубликовала манифест, в котором отрицалось право Организации американских государств решать судьбы континента. Было провозглашено, что добиться свободы и социальной справедливости можно только с помощью революционного процесса, осуществленного «руками народа и для народа». Высказано требование наделения крестьян землей за счет латифундистов.
Манифест иронизирует над «пуэрториканизацией», т. е. индустриализацией на средства и под руководством американских толстосумов, ибо она создает «худшую эксплуатацию масс и новый тип колониализма»{343}, изобличает вмешательство США в дела пародов, их неокапиталистические методы. Отвергнув таким образом панамериканизм, ЛАКХП объявила себя сторонницей некапиталистического пути развития и передачи власти пароду. Антикоммунизм, хотя и не был выброшен полностью, отошел явно на задний план.
В Эквадоре, Боливии, Уругвае, Гаити и других латиноамериканских странах активисты союзов ЛАКХП часто подвергались гонениям. Но конфедерация энергично боролась за профсоюзные свободы. Колумбийский епископ Сальзар упрекал синдикаты этих стран в том, что они «раздувают классовую ненависть» и «проповедуют социальную революцию».
В Азии долго задавал топ старейший профсоюзный центр КТВ с его крикливым антикоммунизмом. Но вот прорвались тревожные голоса профсоюзных активистов о проблемах, волнующих их пароды. На профсоюзном семинаре в Гонконге в 1967 г. ораторы говорили, что положение в этом районе хуже, чем в колониальный период, называли и виновника социально-экономических бедствий — империализм с его «помощью». Они требовали, чтобы Азия развивалась «без вмешательства Запада». Устроители семинара постарались утопить вопрос в тривиальных рассуждениях об «экспансии мирового коммунизма», умолчав о том, какие радикальные перемены произошли в жизни народов социалистических стран. Но проблемы
