поставлены, и лечить социальные болезни по рецептам МКХП было невозможно.
Те же объединительные тенденции, подрывающие или ослабляющие влияние МКХП, имели место в Африке. Часть союзов верующих была поглощена унификацией профсоюзного движения. В оставшихся союзах усилилась тяга к единству, и Африканская профсоюзная конфедерация, объединяющая филиалы МКХП и МКСП, приступила к переговорам с прогрессивной Всеафриканской федерацией профсоюзов о создании единого профсоюзного центра на единой антиимпериалистической и антиколониалистской основе.
Итак, годами МКХП внутренне раздиралась противоречиями между желанием идти в фарватере обновляющейся социальной доктрины церкви и стремлением считаться боевой профессиональной организацией, между сектантски-консервативной идеологией и претензиями на «мировое господство» в профсоюзном движении. Необходимость перемен обусловливалась и сложившимся соотношением сил внутри конфедерации. К концу 60-х годов европейские союзы насчитывали 3,7 млн. человек, тогда как в Азии, Африке и Латинской Америке их уже было почти 9 млн.
Профсоюзные центры Западной Европы, за исключением французского, принадлежали к тем, кого принято именовать традиционалистскими. Даже теперь лидеры этих союзов цепко держались за устаревшую программу МКХП, уверяя, что они не представляют, как можно защищать профессиональные интересы, не опираясь на христианско-социальную доктрину. На других континентах острее высказывались требования структурных преобразований.
К этому времени стало очевидным и несоответствие между христианским наименованием конфедерации и тем, что значительная часть входящих в нее членов принадлежит к другим вероисповеданиям. Индийский центр предупредил, что он вступит в МКХП лишь тогда, когда ссылка на «христианство» будет изъята. С какой бы стороны ни рассматривать создавшееся положение, сомнений не вызывало одно: термин «христианский» сделался тормозом для дальнейшей экспансии данного вида синдикализма.
В 1968 г. был созван XVI конгресс МКХП, осуществивший дехристианизацию конфедерации. Она стала именоваться Всемирная конфедерация труда. Но профсоюзным центрам было разрешено сохранить свое традиционное наименование, чем воспользовалось большинство европейских центров. Новая декларация принципов вобрала в себя обе тенденции: и обещание стать революционной силой, и тактику, соответствующую духу социального католицизма, т. е. христианского реформизма вкупе с пресловутой «третьей силой». Комментарии самих идеологов конфедерации подчеркивали неразрывную связь с христианской идеологией, которая не элиминируется, но напоминали о необходимости соединить ее с идейными ценностями других религиозных и философских течений.
Политический замысел дехристианизации состоял в том, чтобы сделать более сильным крен конфедерации в сторону «третьего мира», стать там господствующим профсоюзным движением, выпячивая свою непричастность к профцентрам, отражающим якобы интересы военных блоков: МКСП — НАТО, а ВФП — Варшавского договора.
Для тех, кто в МКХП представлял левое, побуждающее к действию крыло, для ФДКТ и для регионов развивающихся континентов дехристианизация мыслилась не как завершение эволюции, а лишь как ее очередная ступень. Дальнейшее, по их убеждению, зависело от перестройки организационной структуры и повой программы, адекватной проведенной трансформации.
В 1969 г. чрезвычайный конгресс ВКТ обсуждал принципы и структуру деятельности своих центральных исполнительных органов, стараясь приспособить их к эффективному руководству региональными организациями на всех уровнях.
Вновь разгорелась жаркая дискуссия. Примечательным было выступление делегата из Парагвая Р. Паррагоана, сказавшего: «Мы говорим «нет» решениям, продиктованным представителями только богатых стран… Если некоторые отдают борьбе свои сбережения, то мы отдаем свою жизнь. Мы не просим, а требуем должного»{344}.
Согласно новому уставу, была введена должность заместителя генерального секретаря, им был избран аргентинец Карлос Кустеро, а в состав конфедерального комитета введены руководители регионов: азиатского — Дж. Тан, африканского — Ж. Понго, латиноамериканского — Э. Масперо. Тем не менее большинство мест осталось за европейцами. Созданный ими фонд солидарности финансирует движение в экономически отсталых районах.
Конгресс рассмотрел и принципы новой стратегии христианского синдикализма. Докладчик по этому вопросу Э. Масперо был не в состоянии, не выходя за рамки «третьей силы» между капитализмом и коммунизмом, сформулировать программные установки «подлинно революционного синдикализма», каким себя рекламировала конфедерация. Вместе с тем обновленчески звучали некоторые тезисы: динамизм движения, учитывающего жизненный опыт, политизация трудящихся, отказ от интеграции в капиталистическую систему, необходимость «революционных преобразований» ради создания трудящимся человеческих условий существования. Обобщая практику ФДКТ, Масперо поставил перед конфедерацией задачу профсоюзного единства в масштабе мира, не исключая профсоюзы социалистических стран.
Как и можно было ожидать, консервативные европейские профсоюзные лидеры дали бой новым тенденциям, которыми был проникнут доклад, пытаясь не позволить профсоюзам покинуть привычное поле действий — защитные функции в профессиональной области. Атакуя «новые веяния», один из ораторов воскликнул: «Коммунизм есть абсолютный враг, тогда как капитализм — враг, поддающийся исправлению и уже сам исправляющийся»{345}. Ввиду разногласий вопрос был передан для обсуждения в комиссию. Дискуссия показала, как сложен путь модернизации христианского синдикализма. Впереди еще — остановки и отступления, по, взятый в целом, этот процесс необратим.
Знаменательным был 1970 год. XXXV конгресс ФДКТ провозгласил стратегию классовой борьбы, профсоюзного единства и демократического социализма. Чтобы измерить пройденную дистанцию, напомним, что над христианским профсоюзным движением более 80 лет развевался флаг антисоциализма, раскола и корпоративизма. А в 1970 г. по окончании съезда делегаты стоя пели «Интернационал» и скандировали: «Это лишь начало!»
Что же произошло?
Движущая сила преобразований — и это признают теоретики ФДКТ — находится в борьбе рабочих», она и питает динамизм организации. После майско-июньских событий 1968 г., в которых христианские синдикалисты проявили даже анархистские замашки, склонность к «прямым действиям», конфедерация не могла не изменить свои программные вехи — настало время самим дать трудящимся иную целенаправленную линию. В поисках такой линии их идеологи стали восприимчивы к более объективному анализу вещей. В их рассуждениях стали встречаться определения, принятые в марксистской науке, — двигателем капитализма является «погоня за максимальной прибылью», он не в состоянии обеспечить полную занятость, система должна быть изменена с помощью классовой борьбы. Понятно, этот «социализм» ненаучен. ФДКТ считает, что концепция научного социализма (требование отмены частной собственности, классовая борьба с целью ликвидации буржуазного строя) якобы механистична. Практически она выдвигает один путь перехода к социализму — развернутое самоуправление снизу доверху на манер анархо-синдикалистских прожектов конца XIX в.
Но это не мешает вовлечению союзов ФДКТ в организованное демократическое движение против экономической, политической и духовной тирании монополий. Прогрессивные организации дискутируют с ними по программным и тактическим вопросам. В 1971 г. состоялась встреча делегации компартии во главе с Ж. Марше с делегацией ФДКТ во главе с Э. Мэром по вопросу о положении в стране, о функциях политических партий и профсоюзов в борьбе против капитализма за установление социализма. Пространная дискуссия по программным вопросам также имела место между ВКТ и ФДКТ.
Процесс эволюции происходит и в латиноамериканском регионе. Идя навстречу объединительным тенденциям, его руководство вступило в контакт с прогрессивным Постоянным конгрессом профсоюзного единства, провело совместные континентальные конференции по насущным вопросам, мнения по которым совпали. В 1971 г. организация
