в душу. К тебе, бабушка, родная моя, это уже больше не относится. (Целует Айпери.) Ты в молодые годы смотрела куда надо и, кажется, не ошиблась.
Б а з а р. Лишаю слова, а за подхалимаж налагаю штраф.
Все со смехом обступают Базара и Айпери, чокаются с ними и пьют, как будто даже и забыли про Белли.
Н а з а р. Знаешь, отец… Если кто-нибудь когда-нибудь будет писать о нас…
Е л а м а н. Вряд ли, сынок.
Н а з а р. Ну, если!.. То он напишет приблизительно так. Все Солтановы отличались честностью и правдолюбием, но обладали при этом крайним легкомыслием.
Б а з а р. В мой огород! На трибуне известный криминалист, специалист по хищениям и подлогам товарищ Солтанов Назар.
Н а з а р. Я хочу лишь вернуться к прерванной моей старшей сестрой теме и дать еще одну небольшую информацию. Работники народного контроля на второй же день проверки обнаружили, что в одну из новых квартир незаконно въехал директор какого-то ателье. Фамилию не помню.
Б е л л и (с сарказмом). Ах, не помнишь! Может быть, и нет никакой фамилии?!
Н а з а р. Этот директор будет выселен из занимаемой им квартиры и ответит по закону.
Б е л л и. А в свободную квартиру, конечно, въедешь ты со своей Гюльнарой! (Истерически хохочет.)
Н а з а р. Квартира будет предоставлена учителю Дурдыеву, кому она и предназначалась по первоначальному списку. Кроме того… кроме того… Впрочем, не стану утруждать вас лишним перечислением. Скоро вы все это сами услышите и узнаете.
Пауза.
Е л а м а н. Так вот. Подождем еще Аннабаева? У него, очевидно, надолго затянулось заседание. Что скажешь, зять?
Б е л л и. Что мне сказать всем вам, если вы решили собственными руками сбросить бомбу на мою судьбу. (Хватает со стола бутылку коньяка и пьет прямо из горлышка.) По закону! По закону! А где законы родства? Совесть где? Простая человечность?! Вы разрушили мой семейный очаг. Вы плюнули мне в самое сердце. Солтановы! Герои!! Ха-ха!! Предатели, доносчики, изверги! Чертово племя! (Зашатался. Биби хочет его поддержать, но он ее отталкивает.) Отойди! Я ненавижу тебя. (Бросает бутылку прямо на пол, отшвыривает в разные стороны стулья и уходит, распахнув дверь ударом ноги.)
Пауза. Все разбрелись по разным углам комнаты, кроме Базара, который остался сидеть во главе стола. Звонит телефон. Никто не снимает трубки. Еще несколько звонков.
Е л а м а н (усталым голосом). Подойдите же! Неужели все оглохли?
Н а з а р (в трубку). Да? Я слушаю. Кто говорит? Слушаю. Не дождались. (Кладет трубку.) Отец, а ты на самом деле пригласил к нам Аннабаева?
Е л а м а н (тихо). За кого ты меня принимаешь? Мне только казалось, что среди нас, в семейной обстановке вся эта история примет более открытый и ясный характер. Ведь Белли обещал мне, и я очень надеялся…
Б и б и. Он безнадежен, папа.
Н а з а р. Случилось то, что должно было случиться. И воздух стал чище.
Е л а м а н. Прости, дочка, что я заставил и тебя присутствовать на этом обеде. Тебе было трудно, я знаю…
Б и б и. Спасать чабана, пожалуй, было труднее.
Е л а м а н (оживившись). Да. Итак, наш праздник продолжается. Мы должны еще обмыть шкуру этого тигра, который висит над тахтой и любовно скалит клыки своей хозяйке. Поцелуй ему морду, Биби. (Пьет.) А еще мы должны обмыть диплом следователя Назара Солтанова.
Н а з а р. Я его еще не защитил.
Е л а м а н. Сегодня ты блестяще выдержал предварительное испытание, и я не сомневаюсь в окончательном успехе. (Чокается с ним и пьет.) Но почему только у нашей Акгюль губки надуты? Ей не понравилось угощенье? Завтра будет лучше. И много будет гостей. А главное — будут подарки. Клара, пойди-ка сюда. (Сажает ее за пианино.) А ты, Акгюль, спой нам свою любимую песенку.
А к г ю л ь. Я не могу… Я не в голосе сегодня.
К л а р а. И мне трудно шевелить пальцами. Я упала и… ушиблась. Вот, бабушка видела.
А й п е р и. Да, Кларочка споткнулась немножко.
Е л а м а н. Немножко? Это не считается. Покажи-ка руку. (Массирует пальцы Кларе и потом целует их.) Ну как? Легче?
К л а р а (смущена, растрогана). Да, да… Гораздо.
Е л а м а н. Вот видишь, Биби, какой я доктор! Возьми меня в ассистенты. И ты, Акгюль, не капризничай. Ведь папа тебя так редко просит…
Акгюль подходит вплотную к Еламану и смотрит на него в упор, не отрывая глаз.
Что ты на меня так смотришь, дочка, будто видишь меня первый раз в жизни?
А к г ю л ь. Еламан-ага!
Е л а м а н (удивлен). Как? Как ты меня назвала?
А к г ю л ь. Еламан-ага, что бы, когда бы ты от меня ни потребовал, я сделаю, все… всегда… Я отдам тебе саму жизнь до последнего дыхания, до последней капли крови… (Заплакала.)
Е л а м а н. Что с тобой? Откуда эти трагедии?
А к г ю л ь. Не обращай внимания. Девушки иногда плачут без всякой причины. (Подходит к пианино, выбирает ноты и передает их Кларе.)
К л а р а. Это? Минувшие дни? Это арабская песнь. Печальная песнь. Она не нравилась тебе, и раньше ты никогда…
А к г ю л ь. Играй.
Клара играет, Акгюль начинает петь. Голос у нее часто срывается, но она старается это преодолеть. Клара отбивает такт, повторяя некоторые фразы несколько раз.
К л а р а (шепчет). Хорошо… хорошо… Не волнуйся, Акгюль-джан…
А к г ю л ь (поет).
Детства чудесного дни золотые,
Никогда мне вас, никогда не вернуть.
Я иду, все иду, и предо мною
Суровый, пустынный, неведомый путь.
Ничего мне не видно, погасли огни.
Где вы, дни золотые, минувшие дни?!
Нет, не могу больше. Не могу! (Стремительно бросается к Еламану и покрывает поцелуями его голову, шею, руки. Потом, низко всем поклонившись, бежит вверх по лестнице.)
Е л а м а н. Что с ней? Я спрашиваю всех! Что произошло?
А к г ю л ь (с лестницы). Папа мой! Все хорошо. Никто ни в чем не виноват. Только не надо завтра справлять день моего рождения.
Е л а м а н. В чем дело?
А к г ю л ь. Не завтра день моего рождения. Не завтра. Я родилась только в самый день землетрясения, когда погибла ваша мать, Биби и Назар. А рядом, близко и моя мама. В этот день нельзя веселиться, нельзя пировать… (Поднимается выше и уходит к себе.)
Пауза.
Е л а м а н (охрипшим от волнения голосом). Кто? Кто ей сказал об этом? Признавайтесь! (Бросает на стол нож, посуда со звоном летит в разные стороны.)
К л а р а. Я! (Падает к ногам Еламана.) Я… Я… Накажи меня… Ударь… Топчи меня ногами… Убей меня! Но не гони… У меня сорвалось… Я сама не помню… И я не знала, что это для всех вас значит!..
Б и б и (Еламану, негромко). Ей разболтала наша соседка, Амангозель. А Клара во время ссоры с Акгюль все это ей открыла. Понимаешь, в запальчивости, не могла удержаться…
Е л а м а н. Понимаю… (Кларе.) Встань!
