это называлось «ставить золотую печать». Отсюда и само клеймо называлось «золотая печать».
Дун Чао и Сюэ Ба посидели в кабачке, выпили, закусили. Потом Лу Цянь расплатился, и они пошли по домам.
Охранники поделили между собой деньги, отнесли их домой и, захватив узлы и дубинки, направились в тюрьму. Здесь они взяли Линь Чуна и под конвоем вывели на улицу.
Выйдя из городских ворот и пройдя более тридцати ли, они остановились отдохнуть. В Сунскую эпоху на дорогах, на определенном расстоянии один от другого, находились постоялые дворы. Там останавливались охранники, сопровождавшие ссыльных, причем за постой они не платили. В одном из таких дворов остановились на ночь Сюэ Ба и Дун Чао с Линь Чуном. На следующий день они поднялись с рассветом, приготовили себе завтрак и, подкрепившись, отправились в дальнейший путь по направлению к Цанчжоу.
Была седьмая луна. Жара стояла невыносимая. Линь Чу- ну, впервые перенесшему наказание палочными ударами, каждый шаг доставлял невероятные мучения. Он едва передвигал ноги.
– Ты что, не понимаешь, что ли? – обратился к нему Сюэ Ба. – До Цанчжоу две с лишним тысячи ли, и если ты будешь идти так медленно, когда же мы туда доберемся?!
– Я перенес много горя, – отвечал Линь Чун, – и к тому же только позавчера подвергся наказанию палочными ударами. Раны мои от жары еще больше разболелись. Будьте ко мне снисходительны, господа служивые.
– Ничего, ничего, иди медленно, не обращай на него внимания, – заметил на это Дун Чао.
А Сюэ Ба всю дорогу продолжал ворчать:
– Вот уж поистине злая судьба столкнула нас с этим ленивым чертом.
Дело шло к вечеру, и они направились к постоялому двору. Придя туда, охранники положили дубинки и сняли с себя узлы; опустил свой узел на землю и Линь Чун. Не дожидаясь, пока охранники что-нибудь скажут, он вынул из узла немного мелочи и попросил слугу сходить за вином, мясом и рисом и приготовить ему поесть; охранников он пригласил откушать вместе с собой. Дун Чао и Сюэ Ба заказали еще вина и так напоили Линь Чуна, что он свалился замертво. Тогда Сюэ Ба вскипятил котел воды и налил ее в таз, который поставил у ног Линь Чуна.
– Наставник Линь! – позвал он. – Ты бы вымыл ноги, лучше спать будешь.
Линь Чун с трудом раскрыл глаза и хотел было опустить ноги в таз, но не мог согнуться – колодка мешала ему.
– Давай я помою, – предложил Сюэ Ба.
– Что ты, что ты, разве можно? – запротестовал Линь Чун.
– Ну вот еще, – возразил Сюэ Ба. – Что за счеты в дороге!
Ничего не подозревая, Линь Чун вытянул ноги, и Сюэ Ба быстро окунул их в кипяток.
– Ай-я! – только и мог крикнуть Линь Чун и поспешно отдернул обваренные ноги. – Довольно, хватит! – тихо добавил он.
– Обычно преступники прислуживают охране, – заявил Сюэ Ба, – а не охрана прислуживает преступникам. Я от чистого сердца хотел помочь ему вымыть ноги, а он еще кривляется – то ему холодно, то жарко. Вот уж недаром говорится, что за добрые чувства платят черной неблагодарностью.
Он долго еще ворчал и ругался, а Линь Чун не осмеливался ничего возразить и только молча повалился набок. Охранники же, вылив кипяток и налив себе другой воды, помыли ноги и устроились на ночь. Проспав до четвертой стражи, Сюэ Ба встал. Так рано не вставали даже слуги на постоялом дворе. Он сварил суп и приготовил еду. Вскоре встал и Линь Чун, но у него кружилась голова, и он не мог ни есть, ни двигаться. Сюэ Ба, взяв свою дубинку, стал торопить его в дорогу. Тогда Дун Чао развязал пояс, достал оттуда пару новых соломенных туфель с завязками из пеньки и велел Линь Чуну надеть их. Линь Чун подумал, что ноги его в волдырях и, пожалуй, легче было бы идти в старых туфлях. Но те куда-то исчезли, и ему ничего не оставалось, как взять новые. Пока Линь Чун расплачивался со слугой, а охранники собирались в дорогу, пробили уже пятую стражу.
Не прошел Линь Чун и трех ли, как волдыри на его ногах, натертые новыми туфлями, лопнули, и из них стала сочиться кровь. Он совсем уже не мог двигаться и только стонал.
– Если идти, так идти, – ругался Сюэ Ба. – Не пойдешь, придется подгонять тебя палкой!
– Будьте милостивы, сжальтесь надо мной, – простонал Линь Чун. – Разве я посмел бы нарочно задерживать вас? У меня и вправду болят ноги, и я не могу двигаться.
– Давай я помогу тебе, – предложил Дун Чао и взял Линь Чуна под руку.
Так они с грехом пополам прошли еще четыре-пять ли. Теперь охранникам стало ясно, что Линь Чун дальше идти не может. Между тем они давно уже заметили впереди темную полосу, похожую на пелену дыма. Это и был тот зловещий лес, который называли лесом Диких Кабанов – первое опасное место на пути от Восточной столицы до Цанчжоу. В Сунскую эпоху в этом лесу обычно убивали. Делалось это так: охранников подкупали, они приводили сюда осужденных и здесь их приканчивали. Много хороших людей погибло в лесу Диких Кабанов.
А сейчас охранники привели сюда Линь Чуна.
– Идем целое утро, – заговорил теперь и Дун Чао, – а никак не можем пройти и десяти ли. Когда же мы доберемся до Цанчжоу?
– Мне что-то тоже стало невмоготу идти, – отозвался Сюэ Ба. – Может быть, отдохнем здесь?
Они вошли в лес, сняли с плеч свои узлы и расположились в тени; Линь Чун со стоном повалился на землю около большого дерева.
– После каждого шага нам приходится останавливаться, и мы тоже очень утомились, – объявили Дун Чао и Сюэ Ба. – Поспим немножко, а потом двинемся дальше.
Они положили на землю дубинки и приготовились спать. Однако не успел Линь Чун и глаз закрыть, как охранники закричали, чтобы он подымался.
– Что случилось? – удивленно спросил их Линь Чун.
– Мы хотим немного отдохнуть, – ответили ему Дун Чао и Сюэ Ба, – но как тебя здесь приковать? Мы боимся, что ты убежишь, вот и не можем заснуть.
– Я человек честный, – ответил Линь Чун. – Раз меня приговорил суд, я никогда не убегу.
– Чего ради мы должны верить тебе? – сказал Сюэ Ба. – Уж лучше свяжем тебя, все спокойнее будет.
– Что ж, вяжите, – согласился Линь Чун. – Что же я могу поделать?
Сюэ Ба снял намотанную вокруг тела веревку и крепко привязал к дереву руки, ноги и кангу Линь Чуна. Затем они вместе с Дун Чао отскочили в сторону и, схватив
