Немного посердившись, сочла это занятие на редкость глупым, и снова пошла в башню с книгами. Выбрала трактат о лекарственных растениях, такой же, что был у ее мудрого наставника, и читала до вечера.
Выйдя от опасных гостей, Холлт немного помедлил. Они в его обществе не нуждались, развлекать их было ни к чему, и это было хорошо, потому что пора было выяснить отношения с графиней. После того, как благополучно нашлась Амирель, его сердце успокоилось, и совесть терзать перестала. Досада на жену улеглась, и можно было поговорить с ней хладнокровно, насколько это возможно.
Он пошел в ее покои. Там ее не оказалось. Поднялся на второй этаж, в детское крыло. Девочки играли на улице, а вот единственного сына укладывала спать сама мать. Незаметно войдя в детскую, он остановился у входа. Жена качала колыбель и пела грустную песню об уплывшем вдаль моряке, оставившем на берегу свою возлюбленную.
От болезненной тревоги, звучавшей в песне, у него сочувственно сжалось сердце. Зря он заставил Карину страдать. И оставил один на один со страшной болезнью единственного сына, их надежды и опоры.
Сын заснул, песня прервалась. Графиня, склонив голову, не отходила от колыбельки, печально глядя на сына. Граф бесшумно подошел, обнял жену и прижал к себе. Она сначала вздрогнула и напряглась, но, посмотрев на нерадостное лицо мужа, расслабилась и приникла к нему.
Он бережно вывел ее из детской, дал знак няне приглядывать за ребенком и повел жену к себе. В комнате повернул к себе лицом и сказал только одно слово:
– Прости.
– И ты прости меня тоже. Я была ужасной дурой! – всхлипнув, простонала она.
Граф утешающе обнял ее за плечи и привлек к себе, нежно целуя. На ужин они не вышли, и гостям пришлось трапезничать в одиночестве, что их вовсе не огорчило. На прощанье Амирель велела всем слугам, видевшим их, забыть о пребывании в замке синеглазых людей.
Ранним утром Феррун с Амирель, одетой, как дворовый мальчишка, в затрапезные штаны и тунику, обогнули замок и вошли с обычно запертого запасного хода. Феррун вел за собой Агфе. Им никто не встретился, хотя Амирель была готова сказать всем встречным, что они их не видят.
Граф уже ждал их с заготовленными факелами и мешком с провизией. Выглядел он куда бодрее, чем вчера, и улыбался так, будто в его жизни случилось что-то очень приятное. Амирель поняла, что он помирился с женой.
Тайный ход начинался сразу под лестницей. Открыв замаскированный в стене вход, Холлт впустил своих гостей внутрь и закрыл его изнутри.
Этот ход был не похож на тот, что видела Амирель в королевском дворце. Это был круглый туннель, прокопанный в толще земли и обложенный камнями. Он оказался достаточно велик, чтоб спокойно идти пятерым в ряд и вести за собой лошадей. Единственное неудобство – лестница, по которой они шли, была слишком крутой, чтоб ехать верхом. Агфе шла спокойно, но ее подковы скользили по гладко вытесанному камню, устилавшему ступени.
– Ход прорыт на случай внезапного нападения? – Феррун с интересом осматривался по сторонам, не чувствуя никакого напряжения в отличие от Амирель, которая, как и предупреждал граф, изрядно нервничала из-за осознания огромной толщи земли над головой.
– Да. По нему можно привести и подмогу, и уйти самим. У него несколько ответвлений, выходы на поверхность из которых расположены в разных местах. – Холлт, шедший впереди, в своем темно-сером походном костюме почти сливался со стенами.
Поначалу дневной свет проникал через небольшие оконца в потолке, но, по мере того, как туннель спускался все глубже, свет становился все тусклее и тусклее, и, наконец, граф зажег первый факел.
Феррун тотчас накинул на голову капюшон, яркий свет его слепил. Агфе не беспокоилась, не фыркала и не вырывалась, на что граф завистливо заметил:
– Молодец ваша лошадка. А я своего коня так и не смог заставить идти по этой неудобной лестнице, да еще и в темноте. Пришлось отвести его обратно, хотя верхом было бы быстрее, лестница скоро кончится.
– Можно ехать втроем на Агфе. Она выносливая, – нехотя предложил Феррун. – Нам нужно спешить.
– Ну что вы, не столь уж я безрассуден, чтоб идти так далеко пешком или загнать чужую лошадь. Я еще вчера вечером уехал на своем скакуне, взяв с собой второго. Оставил его у ближайшего выхода наружу и вернулся обратно на запасном. Вот дойдем до поворота, и я заведу его сюда. По счастью лестниц там нет, уклон, правда, довольно резкий, но, уверен, это ему не помеха. Дальше поскачем верхом, это гораздо быстрее. А пока будем идти пешком, здесь недолго.
Когда лестница закончилась, и каменный пол перешел в ровную земляную площадку, Феррун усадил Амирель на кобылку, и мужчины пошли гораздо быстрее. Через пару часов граф попросил их подождать, свернул в боковое ответвление туннеля и довольно скоро вернулся верхом на гнедом скакуне. Феррун привычно устроился на Агфе позади Амирель, и они первыми отправились бодрой рысью по широкому туннелю.
– Как ваша лошадка благотворно действует на моего трусишку, – довольно указал граф. – Без нее он бы капризничал и в лучшем случае плелся мелкой рысцой. А тут раззадорился и от вас не отстает, видимо, стыдится перед дамой. Но вперед все-таки не лезет, осмотрительный.
– И правильно делает, – Феррун правил железной рукой. – Я отлично вижу в темноте, про Агфе не знаю, но ориентируется она неплохо. Обратно вы поедете поверху?
– Да. Это быстрее, к тому же у меня есть дела.
– Как себя чувствует графиня? – не могла не спросить Амирель. Она винила себя в разладе супругов.
– Хорошо. Теперь хорошо, – кратко, но с радостной улыбкой ответил граф, и Амирель поняла, что графиня тоже счастлива.
Они ехали долго, граф перестал зажигать факелы, вполне доверяя Ферруну. Амирель даже немного вздремнула, усыпленная плавной ездой и кромешной тьмой. Когда стало светлеть, она проснулась.
– Подъезжаем к Гроуверу. Это небольшой городок на краю моего мэнора. До моря от него еще полдня пути, а наверху уже темнеет. Где сделаем привал? Можно здесь, можно выйти на поверхность.
Амирель очень хотелось на свежий воздух, подземелье ее угнетало, но она ждала решения мужчин. Граф тоже молчал, предоставляя это право Ферруну. Тот после некоторого раздумья определился:
– Наверх не пойдем, слишком опасно. Если король раскинул на нас сети так широко, как вы говорите, граф, то нас вполне могут обнаружить. Переночуем здесь. Еда у нас есть, овес для лошадей тоже. Вода журчит где-то неподалеку.
Амирель напряженно прислушалась. Ничего не было слышно, кроме тяжелого дыхания графского коня. Холлт снова зажег факел, и при его мерцающем свете стали видны окрестности. Они расположились возле небольшой отдушины сверху, от которой веяло свежим ветерком.
Видимо, останавливались здесь не они одни, потому что на земле стоял округлый валун, на котором было удобно разложить еду, чем Амирель и занялась, пока мужчины расседлывали коней, чистили их, приносили воду из соседнего коридора и устраивались на ночлег.
