дверью.
Зоя сидела, сдерживалась, сдерживалась, потом тихо заплакала. Поднялась, ушла на кухню и громко разрыдалась. Вовке стало тоскливо-тоскливо, он прижался к бабушке. Валентиновна погладила его по голове. «Господи, господи…» — прошептала она, встала и ушла к Зое на кухню.
Зоя зарыдала громче, Вовка забрался на кровать и юркнул под одеяло. Но и под одеялом, и под подушкой нельзя было спрятаться от тоски, которая охватила его. Чем больше он старался не слушать и не слышать мамин плач, тем слышал ясней и громче.
— Да ничего, ничего, — успокаивала ее бабушка, — Ну мало ли, ничего… Свое-то выдержать надо, выдержать, а то они наглеют… Ничего, успокойся…
— Да мама, мама… — повторяла Зоя, — да как же жить-то. Ну в чем я-то виновата, чем провинилась, что сколько живу, столько страдаю… А Вовку-то жалко, Вовку жалко… Спросит потом, где была, а что я отвечу? Что отвечу-то, господи… Что поехала за ним, думала, накопим денег, квартиру купим… приехала, а он, он…
— Ничего, ничего, успокойся… Не думай об этом. Терпи. Бабе терпеть нужно, баба без терпения — не баба… Ладно, успокойся, пройдет все…
— Обидно, ой, обидно, мама… Звал, писал, просил, сам звал, сам просил, а приехала… он с другой… что делать-то было? Куда деваться? К кому с горем своим пойти? Кому пожаловаться? Ах, тяжело-то как, тяжело как, кто бы знал…
— Ничего, ничего… Ну что ж теперь делать. Успокойся, моя хорошая, успокойся…
Когда Зоя проплакалась и они вышли из кухни, Валентиновна спохватилась:
— А где Вовка-то наш? Вот еще горе луковое… Ведь нету! — развела она руками.
3
Вовка вышел из дому; ему было скучно и грустно. Осмотрелся по сторонам и направился по улице. У забора стоял петух: Вовка петухов никогда не боялся и смело пошел мимо. Петух распустил крылья, заквохтал, а Вовка сказал: «Уходи, уходи!»
— А ты не трогай нашего Мишку! — В огороде, за изгородью, с тяпкой в руках стояла девочка и строго смотрела на Вовку.
— Ух, я ему сейчас задам! — развеселился Вовка. Вовке понравилось, что девочка была старше его, а просила так, как будто Вовка мог одним щелбаном укокошить сейчас петуха.
Вовка пожалел петуха и пошел дальше. Он и сам не заметил, как ноги привели его к дому отца.
— Видишь, вот как получается, брат, — сказал ему отец. — Не хотят наши бабы, чтобы я приходил.
— Папа, — сказал Вовка, — а мама плачет.
— Плачет, говоришь? — Отец выпустил густую струю дыма. — Вот то-то и оно, что плачет…
— Папа, — сказал Вовка, — а почему мама плачет?
— Подрастешь, узнаешь. — Отец сидел грустный и задумчивый.
— Это ты ее обидел, — сказал Вовка.
— Кого пыльным мешком пристукнут, того не обидишь.
— Дядя Женя тоже так говорил, — вздохнул Вовка.
— Какой еще дядя Женя? — спросил Егор.
— Дома у нас. Приходил, говорил… сейчас вспомню… говорил: «Зоя, тебя что, пыльным мешком по голове ударили? Едешь в такую даль…»
— Он зачем приходил-то? — спросил Егор.
— Конфеты мне приносил. И пистолет купил, так, игрушечный… И с мамой все разговаривал…
— Ясно. Ну-ка иди сюда, сопли вытрем… — Он достал из кармана платок и взялся за Вовкин нос. — Я бы этому дяде Жене…
— Больно! — закричал Вовка. У него даже слезы на глазах выступили.
— Терпи… А-а, это ты, — сказал он, обернувшись. В дверях стояла женщина.
— Меня зовут тетя Люся, — сказала она Вовке. — А тебя как?
Вовка не ответил.
— Ладно нюни разводить… «меня зовут», «тебя зовут»… Знаешь ведь — Вовка, — зло сказал Егор.
— Раньше-то не разговаривал со мной так.
— Раньше! То раньше, а то теперь…
— Смотри, Егор…
— Что смотри! — разозлился Егор. — «Смотри»!.. Ладно, замнем для ясности. Не видишь, злой как черт…
— Это из-за вас мама плачет, — сказал Вовка, отвернувшись.
— Что? — удивилась Люся.
— А ты молчи. Не суйся во взрослые разговоры, — сказал Вовке отец. — Все равно ничего не понимаешь!
— Я все понимаю, — обиженно запыхтел Вовка.
— «Понимаю»! Чего ты понимаешь?
— Я понимаю… — заговорил быстро Вовка. — Я понимаю, мама плачет… а ты не живешь с ней… Все живут вместе… все папы и мамы… а у нас мама плачет, а ты не живешь с нами… Я все понимаю…
— Слыхала? — горько усмехнулся Егор и взглянул на Люсю.
— Ты слушай, тебя касается.
— Дожил… — сказал Егор. — Сын учит жизни.
— А ты-то чему можешь его научить?
— Люська! Ты меня не трогай! Не береди душу…
— Пойдешь гулять с нами? — спросила Люся у Вовки.
— Гулянье отменяется сегодня, — сказал Егор. — Я сам пойду гулять с ним.
— Стыдишься меня?
— Сама должна соображать…
— Ну ладно, Егорша, — выдохнула Люся. — Один ноль. Пока в твою пользу.
— Ты это брось, — сказал Егор. — Тут не футбол и не мячи. Тут жизнь.
— Вот и я о том же, Егорша. О жизни.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1
— Ну что стоишь? Пойдешь с нами по ягоды?
— Я не умею, — сказал Вовка.
— Чего не умеешь? Ягоды собирать? — Девочка улыбнулась и переглянулась с другими ребятишками. Это была вчерашняя девочка.
— Я ведь еще не очень большой.
— Пошли, — взяла она его за руку. — Напугался вчера Мишки?
— Я-то?! — задрожал от негодования Вовка.
— Он старый у нас, Мишка. Он никого не трогает. Тебя Вова зовут?
— А как ты знаешь?
— Мама тебя вчера водила на лебедку. Помнишь? Ее тетя Маруся зовут.
— А, — сказал Вовка. — У тебя мама во! Добрая!!!
— Мама у меня добрая. Добрей всех.
— И у меня добрая. Добрей всех в миллион раз.
— А моя в триллион, — сказал самый маленький в компании.
— А что больше, — спросила у него девочка, — триллион или миллион миллионов? — и рассмеялась весело.
— Все больше, — сказал малыш: все так и покатились со смеху. Вовка смеялся вместе со всеми, ему очень нравились ребята, особенно эта девочка — Ната.
В лесу Ната показала Вовке, какие собирать ягоды — такие красные, зернистые, земляника называется. Или такие черные, кругленькие — черника.
— Землянику я ел. И чернику ел, — сказал Вовка.
— У вас ведь тоже есть на Урале ягоды. — Ната ловко и быстро собирала в банку чернику.
— У нас поселок, завод, трубы, начальство, — напыжившись, сказал Вовка. — План все выполняют. А лес далеко.
Ната рассмеялась:
— А знаешь, что такое план? Вот тебе надо собрать сегодня полную банку черники. Это твой план.
— А я думал, план — это на заводе трубу все топят, а из трубы дым идет. У нас на улице если встретятся, говорят: «Даешь пятилетку в четыре года!» — и на трубу смотрят.
— Учиться пойдешь, многое поймешь. Ученье — свет, знаешь?
— Учиться-то охота, — сказал Вовка. — Только как двоек нахватаешь, ух! Бабушка меня ругает, говорит, тебе что в лоб, что
