– Грана-а-а-аты! Пли-и-и-и! – заорал я, когда конники были метрах в семидесяти.
Полторы сотни гранат полетели в одну сторону, и полторы в другую. Взрывы уже не каменных – железных гранат, напитанных магией лесанийских умельцев, оказались ужасающи для всадников. Посечённые осколками всадники и лошади падали не десятками – сотнями. На поле воцарился настоящий хаос. Ослеплённые, испуганные, раненые кони крутились, неслись в разные стороны. Атака захлебнулась. А арбалетчики методично пускали стрелу за стрелой, откидывая разряженное оружие назад и тут же получая новый арбалет. Пока кавалеристы справились с конями и откатились назад, арбалетчики успели собрать отличную жатву. По моим скромным подсчётам на земле осталось, как минимум, пять тысяч «непобедимых» торнийских всадников. Остальные тридцать пять тысяч ускакали почти до горизонта – лье за три от нас.
– Кретон! – заорал я, – С пятью сотнями на выход! Добить раненых, отрубить им головы и взять с собой! Времени даю десять минут!
Я очень боялся, что получившие по зубам торнийские конники просто обогнут гуляй-город и рванут на наши основные силы. И этого допустить нельзя было ни в коем случае. Пять сотен дружинников со щитами под командованием Курта рванули в сторону устроенного побоища. И уже через полминуты, когда бойцы стали быстро и деловито рубить головы раненым всадникам, стоны боли со стороны торнийцев сменились криками ужаса. А от основных сил противника, увидевших, что делают мои дружинники, раздался даже различимый здесь вопль ярости. Кавалерия, презрев опасность, уже разворачивалась и перестраивалась для удара по рубящим головы дружинникам. Я дал сигнал к отступлению, и мои солдаты споро отошли к гуляй-городу и скользнули внутрь, когда всадники не успели проехать и половину расстояния.
– Головы одеть на шесты и поднять над стенами! – распорядился я, и, объясняя свою жестокость, пояснил: – Не мы их сюда звали. И ехали они не пряниками нас кормить! Пришедший с мечом…
– В орало и получит, – примиряюще закончил Яг, – Запомнили, вашество! Никто и не спорит!
Спустя минуту, над стенами гуляй-города взметнулось три сотни вражеских голов, и мы вновь услышали утробный вой ярости торнийцев.
– Зарядить арбалеты! – заорал я. – Готовиться к новой атаке!
Но на этот раз торнийцы уже не рванули на гуляй-город сломя голову. И я сделал вывод, что командует ими совсем не глупый человек. Несколько тысяч торнийских всадников стали подъезжать метров на двести и выпускать стрелы в нас, пытаясь навесом перекинуть их через стены. Бойцы внутри гуляй-города просто укрылись щитами, а мои арбалетчики щёлкали лучников врага одного за другим. После десяти минут такой перестрелки торнийцы вновь откатились, оставив на поле ещё около тысячи своих всадников. Мы же пока не потеряли ни одного человека. Лишь десяток легко раненых бойцов, которых зацепили торнийские стрелы, деловито подходили к магу, который быстро прикладывал к ним целебные амулеты.
Но вот, торнийцы вновь стали выстраиваться для атаки. Правда, теперь они строились не плотным строем, а редко друг от друга, и я опять убедился, что командир торнийцев далеко не глуп. Редкими рядами проскочить мимо стрел и гранат на большой скорости шансов намного больше. Тем более, торнийцы обошли нас уже с трёх сторон, и атаковать, судя по всему, собирались уже с трёх направлений.
– Всем внимание! Арбалетчики! – заорал я. – Арон на южную стену! Курт – на западную! Яг и Макс – строить резерв в центре!
Когда торнийцы рванули к нам с трёх сторон, мы были готовы. Защёлкали арбалеты, потом полетели гранаты. Торнийские всадники падали, но через них перескакивали следующие, и оголтело рвались в атаку. А после произошло то, чего я не предполагал и банально прошляпил. Всадники с южной стороны расступились, и круг магов шарахнул по нам каким-то мощным заклятием. Удар снёс сразу четыре повозки, освободив проход шириной около пятнадцати метров. Всадники, заорав, рванули туда, но навстречу им выдвинулась стена щитов, с длинными копьями наперевес. Дружинники успели перегородить проход, но удар конницы всё равно оказался страшным. Первые два ряда бойцов смело, торнийцы рвались вперёд, несмотря на потери, отчаянно и озверело. С двух других сторон всадники рванули к бреши, огибая гуляй-город по большой дуге. Я приказал оставить на этих стенах по пятьсот человек, и, перепрыгивая с подводы на подводу, рванул к повреждённой южной стене. И как раз увидел, как круг магов наносит очередной удар, чуть правее уже проделанной бреши. А три подводы, кувыркаясь, сминают несколько десятков моих бойцов. Я с яростью поднял посох Виза, направил на торнийских магов. Ба-бах! Сила магии жезла разметала круг волшебников. Из-за спешки мой удар пришёлся чуть левее, но и этого хватило. Пятеро уродов в алых плащах безвольными тряпками разлетелись в стороны. Ещё трое катались по земле. Смотреть дальше я не стал. Спрыгнул вниз, ухватил щит убитого дружинника, и кинулся к последней бреши. Стал плечом к плечу с другими бойцами, и когда сзади передали толстенное копьё, упёр его пяткой в землю. Как раз вовремя! В проём выметнулись всадники с раззявленными ртами. Я направил копьё на коня, и почувствовал сильный удар, переломивший древко толщиной в руку, будто тоненькую спичку. Но и конь удара не выдержал, завалился набок, преграждая путь следующему всаднику. Слева и справа продолжали щёлкать арбалеты. Из-за моей спины бойцы кидали вперёд гранаты, и гул разрывов добавлял воплей боли и ярости. Многие торнийцы, чтобы не быть мишенями для арбалетов, спешились, и напрыгивали на стену щитов, как берсеркеры. Я рубил пеших. Потом передо мной возник всадник. Я ударил в шею коня, отбил ещё один удар мечом, и пропустил удар копьём. Хорошо, что он пришёлся в шлем и соскользнул с округлой защиты, лишь оглушив меня. Но даже этого хватило, чтобы пошатнуться. Но упасть мне не дали. Сразу же оттащили назад, а на моё место стал следующий дружинник со щитом. Я не знаю, сколько длилась битва. Время то сжималось, то неслось вскачь хрипами и воплями. Но вдруг поток всадников схлынул. Оставшиеся в живых торнийцы откатывались в степь, и, вновь огибая гуляй-город галопом уходили в ту же сторону, откуда пришли.
– Здик! – заорал я, и приказал появившемуся элементалу: – Пусть Шиб посчитает оставшихся в живых конников!
Передо мной появился Яг, страшный, весь в запёкшейся крови. Лицо дёргается в непонятной гримасе.
– Яг! Командиров ко мне! Срочно!
Мой зам секунду смотрел на меня, будто не узнавая, потом кивнул и ушёл.
Глава 4
– Командир! – Курт Кретон докладывал о потерях: – Погибло две с половиной тысячи! Ещё тысяча тяжело ранены. Силы амулетов на всех не хватает. Мы подлечиваем, чтобы спасти жизнь, но если не оказать срочно более полную помощь, многие долго не протянут!
– Серж, – запищал Здик, – Шиб говорит, что ускакали три тысячи сто семнадцать человек. Сейчас они остановились в степи, и сошли с коней в пяти лье отсюда. Их командир говорит, что коням и людям нужен отдых хотя бы два часа.
– Три с половиной тысячи против тридцати семи тысяч торнийцев. Неплохой расклад, а, командиры? – устало спросил я Курта, Макса и Яга. Арон Шеридан лежал израненный на телеге. Его страшные раны залечили, но если не вылечить полноценно, то минимум пару месяцев он не вояка.
