– Вы сообщили все это Кануэдеру?
– Тогда нет. Я подумал, он не будет возражать против того, чтопроизошло, и потому незачем было торопиться.
– Ну и что, сумели заснуть?
– Только собрался, как мне позвонила Альма, чего я неожидал. Остальное вы знаете. Я сделал вид, что сонный, и хозяйке пришлось менятормошить.
– Пожалуй, я тебе верю, – промолвил шериф.
– Подождите, – сказал прокурор, – это значит, что изпистолета стреляли дважды?
– Так точно, дважды.
– А куда делась первая пуля?
– Откуда мне знать, черт побери! Застряла где-нибудь.
– Да не могли стрелять дважды из этого пистолета, – сказалполицейский из Лос-Анджелеса. – Там было шесть из семи патронов, когда егоподняли наши парни из отдела убийств.
– Я вам говорю истинную правду и могу все доказать. Я самзаряжал пистолет. Вставил семь патронов в обойму и один из них загнал в ствол.Затем вынул обойму и добавил один. В результате в пистолете оказалось восемьпатронов. Если вы вытащите коробку с патронами из комода номера 620 в гостиницеПеркинса, то увидите, что там как раз недостает восьми патронов.
– Он прав, – сказал шериф. – В комнате нашли еще однугильзу.
– Ну, Лэм, – сказал один из калифорнийских полицейских, –поедешь с нами. Собирай свои манатки, и отчаливаем.
– Не собираюсь отчаливать ни сейчас, ни потом.
– Что это значит?
– Я нахожусь в Аризоне, а в Калифорнию меня вовсе не тянет.Во-первых, слишком жарко ехать через пустыню. А во-вторых, мне нравятся – итюрьма, и обращение. Пусть меня судят тут. Я согласен с тем, что мне присудят.
– Выходит, ты хочешь, чтобы мы помучились с получениемсанкции на твою выдачу, что ли?
– Отсюда я не тронусь.
– Ну и сукин ты… – Один из фараонов пошел на меня. Однакошериф преградил ему дорогу.
– Только не здесь, друг, – властно сказал он.
– Забери его обратно в камеру, – обратился прокурор кнадзирателю. – Нам надо кое с кем созвониться.
– Мне необходимы бумага и ручка.
– Надзиратель принесет, – ответил шериф, обменявшисьвзглядом с прокурором.
Меня повели обратно в камеру. Было так холодно, что у менясводило все члены и стучали зубы. Но я смог настрочить, что мне было нужно, подтусклым желтым светом пятнадцативаттной лампы.
Прошло около часа. За мной снова пришли.
– Стенографист, – сказал шериф, – отпечатал твое признание.Мы тебе его зачитаем. Если ты согласен, мы хотели бы, чтобы ты подписал его.
– Подпишу, подпишу. Но тут у меня есть заявление, которое ятребую приобщить к делу.
– Что за заявление? – спросил он, рассматривая исписанныйлист бумаги.
– Это заявление, в котором я, Дональд Лэм, известный такжекак Питер Б. Смит, требую, чтобы ко мне применили закон о защите личности отпроизвольного ареста.
– Лэм, ты, наверное, совсем свихнулся? – заявил шериф. –Ведь ты же признался, что совершил злостное преднамеренное убийство?!
– Точно. Но я пришил подонка. Вы собираетесь приобщить кделу мое заявление? Иначе я откажусь подписать признание.
– Хорошо! Приложу к делу. Раньше я думал, что ты простошибздик, которому почему-то нравится находиться за решеткой. Теперь – что тысовсем сошел с катушек.
Глава 13
Асфальт закипал под палящими лучами солнца. Зал суда былпереполнен потеющей публикой. Было всего лишь десять утра. Но уже страшнопекло. Правда, на воздухе переносить сухую жару было сравнительно легко. Новнутри зала от наплыва любопытных исходили буквально пары пота. Судья РаймондОлифант занял свое место. Судебный пристав призвал всех к порядку. С высотысвоего кресла судья рассматривал мою персону с доброжелательным любопытством.
– Этот час нами назначен для слушания заявления,представленного Дональдом Лэмом, известным также как Питер Б. Смит, оприменении закона о защите личности от произвольного ареста. Вы готовы, мистерЛэм?
– Да, ваша честь.
– Вас представляет адвокат?
– Нет.
– Собираетесь ли вы пригласить адвоката?
– Нет.
– У вас есть средства?
– Есть.
– Вы могли бы пригласить адвоката, если бы хотели?
– Да.
– Но не хотите?
– Нет, ваша честь.
Судья кивнул в сторону прокурора.
– Мы готовы выступить от имени штата, – заявил прокурор.
– Вы зарегистрировали ответ на заявление Лэма? – спросилсудья.
– Да, ваша честь. Мы заявляем, что обвиняемый содержится подстражей согласно ордеру, выданному в штате Калифорния по обвинению в тяжкомубийстве первой степени. Решается вопрос о санкции на выдачу, и мы ожидаем, чтов ближайшее время формальное требование о выдаче будет выслано самолетом вФиникс из Лос-Анджелеса. Мы уже имеем санкцию на выдачу от губернатора штатаАризона. Полагаю, все займет несколько часов.
– И только этим объясняется, почему обвиняемый содержитсяпод стражей?
– Да, ваша честь.
– Нет никаких сомнений относительно личности обвиняемого?
– Нет, ваша честь.
– Хорошо. Выслушаем ваши свидетельства.
Прокурор вызвал шерифа, и тот прояснил обстоятельства моегоареста. Потом он вызвал судебного стенографиста, и тот прочитал мое признание.
– Полагаю, – заявил судья, продолжая рассматривать меня темже доброжелательным взглядом, – что доказательств достаточно. Вы, мистер Лэм,как будто бы признались в том, что может быть обозначено или не обозначено кактяжкое убийство первой степени. Во всяком случае, это убийство. Однако степеньубийства и злонамеренность умысла должны быть рассмотрены и установлены в судештата Калифорния. Но для данного суда очевидно, что вы виновны в тяжкомубийстве либо первой, либо второй степени. Посему…
Ранее, когда я работал адвокатом и сталкивался с Комиссиейпо расследованию жалоб, мой опыт в юриспруденции состоял в изучении запутанныхзаконотворческих теорий. Мой опыт появления в судах был мизерным.
Должен сказать, что у меня ноги дрожали, когда я встал,чтобы перебить судью. Тем не менее я набрался наглости, и голос мой не дрожал,когда я спросил его:
