Рассвет еще дремал где-то на востоке. Ночи еще двадцать один день будут удлиняться, но даже если бы солнце следовало лагерному расписанию, делать на Безымянке ему этим утром было нечего. Всюду кружила метель, к крыльцу намело целый сугроб, а что происходило в нескольких шагах, не было видно за снежной пеленой.
Седой зэк вдыхал первый зимний день, радуясь, что в отличие от тысяч других заключенных начнет свой день с папиросы, а не с расчистки лагеря. Потом он представил завтрак. Заведующий постарается ему угодить, будет расспрашивать о вчерашнем. Так что смело можно просить крепкий чай. О задании Берензона пока можно не думать, на это есть еще пара часов. Седой зэк достал папиросу и, тщательно пряча в ладонях маленький огонек спички, закурил. Оставить дверь открытой и поспать до завтрака, даже чуть дольше, пока основная масса заключенных не разойдется по объектам.
Сквозь пелену лениво ползли фары, они приближались, выхватывая крупные хлопья снега, потом остановились перед крыльцом. Из автомобиля вышли два бойца НКВД.
– Номер 958343?
– Да, – лениво выпустил дым зэк. Вопрос лишний, номер – на его фуфайке.
Удар точно в солнечное сплетение повалил его на колени, через тьму, заполнившую глаза, проступил огонек недокуренной папиросы на снегу.
– Еще? – раздался голос сверху.
– Не надо, гражданин начальник, – прохрипел седой.
– Тогда в машину.
Седой зэк не забыл отряхнуть с коленей налипший снег и забрался в автомобиль. По молчанию сопровождавших он догадался, куда его везут. Он посмотрел в окно, но зрение было бесполезно. Машина подводной лодкой плыла в глубинах белого океана. Иногда испуганными рыбками дорогу перебегали зэки, один раз пришлось остановиться, пропуская тушу грузовика. И только подъехав вплотную, можно было различить красный кирпич здания политотдела.
На этот раз был обыск. Сердце седого зэка упало, но, кроме куска сала, завернутого в газету, папирос и спичек, ничего не нашли. Дорогой в подвал он вспомнил, что бритва осталась под подушкой. Его завели в камеру и захлопнули дверь. По старой традиции человеку дают потомиться в сомнениях минут тридцать, пока не придет следователь. В этот раз пришлось ждать дольше. Вокруг была полная темнота, он отполз в угол и заснул.
Его разбудил яркий свет. В допросную вошел Степан Андреевич.
– Предупреждаю, я с утра не в настроении, отвечать на вопросы будешь быстро и честно. Зачем ты вчера ночью приезжал к Берензону?
– Докладывал об инциденте в блатном бараке.
– Херня. Ты меня не понял, – Степан Андреевич вышел, хлопнув дверью.
Вместо него в комнате появился молодой энкавэдэшник в одной рубашке и начал бить. Делал он это спокойно и умело, бил в корпус больно и без крови. Оставив лежать зэка на полу, он вышел. В допросной снова возник Степан Андреевич с чашкой горячего чая, перешагнул через лежавшее тело и сел на единственный стул.
– Об отравлении бригады можно было сказать по телефону. Зачем ты потребовался Берензону ночью? – Седой сел на пол, пытаясь восстановить дыхание. – Тебе нет смысла покрывать Чернецова и Берензона, после сдачи объектов Геннадий Аркадьевич пойдет под суд, а еврей – под расстрел. О чем вы говорили?
– О проверке из Москвы.
– Конкретнее. – Степан Андреевич дул на чай.
– Если проверяющий обнаружит, что смерть Опарина и Чащина неслучайна, его надо устранить.
– Когда? – Лейтенант поставил чашку на пол.
– Сейчас, – криво улыбнулся седой. – В это самое время, пока вы меня допрашиваете, я должен ждать его на въезде в первый район.
– Ты должен его убить?
– Больше некому.
– Ты понимаешь, кому только что признался?
– Понимаю, гражданин начальник. – Зэк поднялся на ноги. – Очень хорошо понимаю. А теперь отпустите меня, и я приведу проверяющего прямо к вам.
– Я попробую обойтись без твоей помощи, – усмехнулся Степан Андреевич, хотел взять с пола кружку, но отвел руку.
– Лучше не стоит, гражданин начальник. Попробуете – и тогда делу придется дать официальный ход. Сюда приедет много проверок, и вам в том числе придется объяснять, как смерть двух начальников снабжения прошла мимо вас. – Седой зэк дал время лейтенанту мысленно оценить масштабы скандала. – А если отправите меня, я сделаю все тихо и без шума, спрячу тело проверяющего в надежном месте, и вы его заберете. А потом сможете диктовать Чернецову какие угодно условия. Он за молчание что угодно отдаст. Даже родную дочь.
Степан Андреевич забыл о чае и седом зэке. На его лице блуждала улыбка.
– Пошлете своих людей в лагерь – и к вечеру об этом будет говорить вся Безымянка. Дайте мне время. Завтра утром тело проверяющего будет вашим. А я от вас, гражданин начальник, все равно никуда не денусь.
– Это ясно, но почему ты так уверен, что у тебя получится?
– Потому что у меня нет другого выхода.
– Справедливо, – кивнул лейтенант. – Напомнить, что будет, если попробуешь меня обмануть?
– Могу представить, гражданин начальник.
– Не можешь, не можешь, – покачал головой Степан Андреевич и, подхватив кружку, вышел из допросной, оставив дверь открытой. В коридоре он громко обратился к дежурному: – Этот пока свободен.
Седой зэк вышел в сопровождении охранника. У дверей он остановился и заглянул в окошко дежурного.
– Папиросы вернете, гражданин начальник?
– Может, тебе еще молодость вернуть? – поднял голову боец.
– Угощайся, Дед, – протянул ему папиросу энкавэдэшник, избивавший его в допросной. – Молодцом держался, ступай в машину.
Зэк еще раз порадовался тому, что оставил бритву в бараке. В мире за стенами здания политотдела перевалило за полдень. Снег у входа был исхожен, превращен в грязь, но это были только темные островки в светлом море сугробов. Машину чуть занесло на объезде огромной трубы, вмерзшей в землю, у входа в лагерь седой поморщился от удара плечом об дверь. Он вышел сразу за пропускным пунктом и направился к столовой.
Тело ныло от побоев, в животе было пусто, а перспективы на остаток дня мрачны. Около столовой стоял «ГАЗ-61». Не успел зэк приблизиться к нему, как из него выскочил Сережа.
– Ты где был, падла?!
– Забыл перед вами отчитаться, гражданин начальник, – не останавливаясь, процедил седой зэк.
– Ты чо, охерел? Быстро в машину, Чернецов тебя своими руками убьет, я тебя уже час ищу. – Седой зэк с тоской посмотрел на столь близкую дверь столовой и сел на переднее сиденье. – Расстрел тебе, Дед – я Чернецова таким злым никогда еще не видел.
– Из меня в политотделе с утра уже все говно выбили, твоему начальнику немного останется. – Сережа посмотрел на седого зэка и ударил по газам. – Что, просрали проверяющего?
