– Вы рассчитывали на случайность?
– Можно сказать и так.
– Но если бы вы пришли туда раньше, то вы застали бы его тамнаверняка?
– Да, мне кажется, что так.
– Это мое предположение, – сказал Мейсон, – но вамнеобходимо было встретиться с Хайнсом, потому что во время обеда что-тослучилось, так?
– Ваша Честь, я протестую, – выкрикнул Гуллинг. – Этовнушение выводов.
– Это вывод не свидетельницы, а только обвинителя, –усмехнулся Мейсон.
– Вдобавок, – сухо заметил судья Линдейл, – этот выводочевиден для Суда. Мистер Гуллинг, вы позволите нам продолжать допроссвидетельницы без бесчисленных протестов с вашей стороны? Это ведь еще непроцесс перед полным составом Скамьи Присяжных и мы можем позволить себеизбежать некоторые формальности.
– Я отказываюсь от этого вопроса, – сказал Мейсон. – У меняеще только один или два вопроса к миссис Ридли. Вы дали какие-то деньги Хайнсуво время упомянутого ранее разговора?
– Да.
– В стодолларовых банкнотах?
– Сто и пятидесятидолларовых.
– Сколько?
– Пятьсот долларов.
– Не получили ли вы перед этим часть этих денег от своегомужа?
– Ваша Честь, – миролюбиво сказал Гуллинг, – я не хотел бы,после замечания, выступать с излишне формальной позиции, но направлениевопросов мистера Мейсона кажется мне очевидным. Он заставил меня внести столькоформальных протестов, что Ваша Честь сделали мне замечание…
– Думаю, что обвинитель прав, – сказал судья Линдейл. –Мистер Мейсон, не хотите ли вы принять во внимание необходимость сотрудничестваобеих сторон? Суд попросил вносить поменьше протестов, это, однако, обязываетзащитника вести допрос согласно правилам и не использовать ситуацию.
– Ваша Честь, я согласен с этим, – сказал Мейсон. – Но таккак создавшаяся ситуация может в некоторой степени повлиять на моепрофессиональное положение, я прошу позволить мне объяснить цель моих вопросов.
– Пожалуйста.
– Насколько мне известно, – сказал Мейсон, – в актахобвинения есть информация о том, что в момент, когда Хайнс был убит, у него былбумажник, содержащий свыше трех тысяч долларов наличными. Кроме того, пономерам банкнот стало известно, что эти деньги получены в банке мужемсвидетельницы. Поэтому существенным является получение сведений о том, как этиденьги оказались в бумажнике Хайнса: через миссис Ридли или из другогоисточника.
В глазах судьи Линдейла отразился интерес. Он повернулся кГуллингу.
– Это хотя бы приблизительно соответствует истине, господинзаместитель окружного прокурора?
– Ваша Честь, позволю себе заметить, что это попытканарушить порядок допроса, установленного обвинением.
– Мистер Мейсон сделал заявление, объясняющее цель вопросов,– сказал судья Линдейл. – Я спрашиваю, правильно ли заявление мистера Мейсона?
– Заявление в принципе правильно, но это не значит, чтозащите можно поступать таким образом во время допроса свидетеля обвинения.
– В таком случае, – сказал судья Линдейл, – если мы встаемна чисто формальную позицию, то будем формалистами для обеих сторон. Я отклоняюпротест. Миссис Ридли, прошу вас ответить на этот вопрос.
– Ни один доллар из тех денег, которые я дала Хайнсу, не былполучен мною от моего мужа. Я не брала от мужа денег в течение последних шестимесяцев, – ответила Хелен Ридли.
– Благодарю вас, – сказал Мейсон. – У меня больше нет к вамвопросов.
– У меня тоже больше нет вопросов к свидетельнице, – буркнулГуллинг.
– Ваш следующий свидетель? – спросил судья Линдейл.
– Ваша Честь, я вынужден немного нарушить запланированныйпорядок. Я хотел бы вызвать свидетеля, чтобы задать ему только нескольковопросов.
– Отлично.
– Мистер Томас Фолсом, – провозгласил Гуллинг. – Подойдите ксвидетельскому месту и принесите присягу.
Томас Фолсом оказался высоким мужчиной с несколькоугловатыми движениями. Он принес присягу и расселся в свидетельском кресле сосвободой человека, который занимает это место не в первый раз.
– Вы являетесь частным детективом «КалифорнийскогоСледственного Агентства» и вас зовут Томас Фолсом. Вы были работником агентстватретьего сентября, а так же перед этой датой?
– Да, сэр.
– Я хотел бы спросить вас об обвиняемой Аделе Винтерс. Вывидели ее третьего сентября около двадцати минут третьего?
– Да, сэр.
– Где?
– В отеле Лоренцо.
– Что она делала?
– Именно в это время?
– Да, именно в это время.
– Она была вместе с другой обвиняемой, Евой Мартелл. Ониприбыли в отель приблизительно в два часа пятнадцать минут. Около двадцатиминут третьего, когда Ева Мартелл звонила по телефону, обвиняемая АделаВинтерс, за которой мне было поручено наблюдение, стала прохаживаться, якобыбесцельно, по холлу отеля. Потом прошла в двери с надписью «Камера хранениябагажа» и еще через одни двери, ведущие на хозяйственную улочку позади отеля,пока не дошла, наконец, до бокового двора за рестораном отеля.
– И что она сделала?
– Там стояли в одном ряду три мусорных бачка. Она поднялакрышку среднего, постояла там минуту, очевидно бросила туда что-то, потомопустила крышку и вернулась в холл отеля.
– Это было около двадцати минут третьего?
– Да, сэр.
– Прошу защиту начинать перекрестный допрос, – бросилГуллинг.
– Вам было поручено наблюдение за обвиняемой Аделой Винтерс?– начал Мейсон.
– Да, сэр.
– И вы следили за ней еще некоторое время до того, какувидели ее в отеле?
– Да.
– Как третьего, так и второго сентября.
– Да, сэр.
– Она отправилась в отель Лоренцо непосредственно послетого, как вышла из Сиглет Мэнор?
– Да, конечно.
– Она вышла из Сиглет Мэнор сразу же после двух? – спросилМейсон.
– Да. Она вышла из дома в два часа одиннадцать минут, есливы хотите знать точное время.
– Вы действительно видели, что она что-то бросила в мусорныйбачок?
– Нет, господин адвокат. Я очень старался сказать только то,что я действительно видел. Я следил за ней, но не хотел, чтобы меня заметили,поэтому держался на некотором расстоянии. Когда она повернулась ко мне спиной иподняла крышку мусорного бачка, мне не было видно, что она делает руками. Потом,похоже, она что-то бросила в середину бака. Как только она сталаповорачиваться, я спрятался за угол и вернулся в холл.
