отличается от самого Брайтвизера, и после того, как она столько лет пряталась вместе с ним у всех на виду, она, похоже, продолжает вести тот же стиль жизни и после мансарды. Браун уверен, что она обрела мир и счастье.
С первого момента их встречи на дне рождения в 1991 году, когда обоим было по двадцать лет, до нарушения Брайтвизером условий освобождения в 2005-м прошло почти пятнадцать лет. Они провели вместе лучшие годы своей молодости. Они катались по дорогам Европы, набивая мансарду сокровищами, и она выпуталась из всего этого дела практически безнаказанно. Это почти чудо. Бонни и Клайд были застрелены в Луизиане, погибли в двадцать три и двадцать пять соответственно.
«Анна-Катрин просто хочет перевернуть страницу, раз и навсегда, и забыть об этом», – снова и снова повторяет Браун.
Она выставляла на прикроватный столик в дешевой гостинице серебро эпохи Возрождения. Она ела в музейном кафе, держа при себе сумку с украденным шедевром. Она видела гору Сен-Мишель на рассвете и закат высоко в Альпах, а еще витражи Шартрского собора. Она держала в руках Кранаха, извлеченного из рамы. И еще Брейгеля. И «Адама и Еву». Она влюбилась в вора. Она следила за бесчисленным множеством охранников в бесконечных музеях. Она принимала участие в одной из величайших в истории серий краж произведений искусства. Она жила в пещере Али-Бабы и спала на кровати под балдахином на четырех столбиках. Анна-Катрин никогда этого не признает, однако забыть подобное невозможно. Остается лишь не попадать в свет прожекторов.
37
«Сомневаюсь, что он искренне меня любил, – сказала однажды Анна-Катрин, когда ее допрашивал швейцарский детектив фон дер Мюлль. – Я была для него просто очередным экспонатом». Брайтвизер настаивает, что на самом деле Анна-Катрин сама в это не верит: она знала, что он по-настоящему ее любит, и сказала так только под давлением или чтобы ввести в заблуждение полицию. Однако в конце 2005 года, вскоре после того, как он отправил Анне-Катрин свое последнее письмо, умоляя о воссоединении, Брайтвизер, похоже, находит ей замену.
Подруга его матери знакомит его со Стефанией Манжен, которая, так же как и Анна-Катрин, работает санитаркой в больнице (правда, в другой) и внешне на нее похожа – миниатюрная, со вздернутым носиком и светлыми волосами. И, как и в случае с Анной-Катрин, новая любовь, по словам Брайтвизера, вспыхивает ярко и тоже с первого взгляда. Они подходят друг другу, словно пара танцоров, говорит он, вплоть до имен. «Стефан и Стефания, изумительное сочетание». Через месяц после того, как он разбил окно в камере из-за того, что Анна-Катрин больше не желала его видеть, Брайтвизер переезжает к Стефании в ее квартиру в Страсбурге.
«Она моя скала, моя любовь, эссенция моей жизни», – говорит Брайтвизер о Стефании и в первый раз за долгое время смотрит в будущее с надеждой.
Еще он самым неожиданным образом получает от одного французского издательства более ста тысяч долларов за то, что на протяжении десяти дней его интервьюирует их «литературный негр». Затем этот автор составляет залихватский отчет о его преступлениях, на обложке опубликованной книжки значится имя Брайтвизера и помещена эффектная фотография, на которой у него ошеломительно синие глаза. Брайтвизер надеется, что публикация «Исповеди музейного вора» на французском и немецком языках и последующая популярность позволят ему начать новую жизнь.
В последней главе его книги написано, что он готов предложить себя в качестве консультанта по музейной безопасности, – подобно тому как компьютерные хакеры становятся экспертами по кибербезопасности. Он готов придумать простые и экономически необременительные новые методы для своих клиентов, в числе которых будут, как он считает, музеи, галереи и частные коллекционеры; это будет руководство, как заменить устаревшие музейные витрины, внедрить на экспозиции датчики движения и установить крепления, благодаря которым картины будут надежно закреплены на стенах. Гонорар от публикации «Исповеди», рисует в своем воображении Брайтвизер, будет вишенкой на торте его успеха, и если на его консультации возникнет масштабный спрос, он сможет не только выплатить все штрафы, но и сделать достойную карьеру в мире искусства, которой не станет препятствовать его инспектор по условно-досрочному освобождению.
«Я буду жить своей страстью, – говорит Брайтвизер. – Я разбираюсь в искусстве и понимаю толк в безопасности. Я готов помогать всем без исключения учреждениям». Он говорит, что хочет теперь стать полезным обществу. И еще он намеревается осыпать подарками Стефанию, которой посвящает свою книгу. Он чувствует, как наконец начинает вырисовываться его жизненный путь. Парижское издательство оплачивает Брайтвизеру билет на самолет, чтобы доставить его из Страсбурга, так что ему нет нужды сидеть за рулем. Издатель хочет встретиться с ним и обсудить его пресс-тур. Наконец-то он добился уважения, он большая шишка, какой всегда мечтал быть. Может, о нем даже снимут кино.
Брайтвизер приземляется в аэропорту «Орли» 29 июня 2006 года. В кармане у него внезапно свалившиеся деньги за книгу, приближается день рождения Стефании, и по пути из аэропорта он заглядывает в бутик модной одежды. Он как раз размышлял о своей работе в качестве консультанта по безопасности и потому «в две секунды» замечает, что этот бутик плохо защищен. Никаких видеокамер, всего несколько охранников. Срабатывает странный инстинкт, «мышечная память», он выбирает для Стефании белые брюки «Кельвин Кляйн» и футболку от французского дизайнера Сони Рикель и заталкивает все в свою ручную кладь. Затем неспешно выходит из магазина.
И тут его осеняет идея, как здорово было бы, отправляясь в турне в поддержку своей книги, одеться во все новое. А еще сделать подарок отцу, поблагодарить его за участие в течение последних изнурительных лет. Не проходит и минуты после того, как он покинул бутик, когда он разворачивается и возвращается обратно. Он прихватывает еще семь предметов одежды примерно на тысячу долларов, снова выходит. И направляется к стоянке такси, чтобы ехать на встречу с издателем.
Брайтвизер неверно сосчитал охранников в бутике. Те, которых он проморгал, в отличие от тех, что служат в музеях, не носят униформы. Охранники выскакивают из магазина и набрасываются на него, и вот он уже в наручниках и передан городской полиции. Пока он сидит в камере предварительного заключения, издатель, встревоженный его отсутствием, связывается с его матерью. Штенгель в панике принимается обзванивать больницы. Его отец со Стефанией тоже пытаются его разыскать. Брайтвизер проводит в камере ночь, лишенный возможности сообщить о себе, «в гневе на самого себя и сгорая от стыда».
Когда выясняется правда, его отец отправляет ему текстовое сообщение. «Ты действительно ничего не понял», – в негодовании пишет он,
