с ювелирной аккуратностью разрывают, раздвигают ткани. Точное попадание между ребрами. И если голос демона проникал в нутро Кетцера метафорически, то пальцы сейчас – очень даже фигурально.
– Мхххх, – тяжело выдохнул глава разведки. Рука демона прошла сквозь него так, будто он был не крепко сбитым, девяностокилограммовым воплощением лучшего в драконах, но аморфной массой, вылепленной из желе.
Мгновение. Оно длится бесконечно долго. Кетцер ощущает, как чужие пальцы перебирают его плоть, боль затапливает до макушки. Когти, а затем и кончики демонических пальцев касаются горячего бьющегося сердца. Черная тьма глаз напротив алчная, жаждущая.
«Не закричу», – до хруста сжимая челюсти, поклялся себе Кетцер. Не кричал никогда прежде, и сегодня – рви на части, сдирай шкуру – все равно сдержится.
– И я с удовольствием исполню ее заветное желание, – томно шепнул демон. Еще секунда, и неестественно длинные пальцы обхватят сердце и вырвут прочь, освобождая прекрасную птицу из костяной клетки…
Но вместо этого глаза напротив испуганно расширились, лицо исказилось. Через мгновение Кетцер почувствовал долгожданное освобождение и одновременно толчок. Чудовище взвыло, сжалось в комок. Окровавленные ладони принялись царапать, пытаться избавиться от пронизывающей, прожигающей насквозь боли. Печать, выжженная магом изнутри, начала действовать, пускай и не сразу. Но татуировка, несмотря на все усилия, зажигалась все сильней.
Звериный крик, наполненный жуткой, невыносимой болью. Короткий полувздох-полувсхлип и снова крик. Но в этот раз в нем слышался вполне себе человеческий голос. Широко открытые глаза смотрели на мага, но не видели ровным счетом ничего, кроме черной пелены боли.
Тьма из глаз ушла не сразу, рывками, нехотя. Мягкие девичьи черты вновь вернулись лицу и телу, а число клыков резко уменьшилось. Тея, раздираемая утихающей болью во всем теле, громко всхлипнула, вжимаясь горящей спиной в холодные-холодные камни камеры.
Боль отступила. Упираясь лбом в холодный пол, Кетцер понял, что…
– Ты не должна была выжить, – сквозь стиснутые зубы прошипел глава имперской разведки, пытаясь подняться на ноги – не слишком успешно, но не то чтобы совсем без успеха. – Тварь, засевшая в тебе… – «Жнец», – подумал Кетцер, – не самый обычный подселенец. И, как понимаю, Аквилии – да-да, я заметил на тебе их магический почерк – об этом догадались. Только ничего не могли поделать… Я бы тоже не смог. На их месте. Возьми мой плащ, прикройся, – усаживаясь на холодный пол камеры, густо усыпанный щепками от разваленной скамейки, приказал дракон. – Никто не должен знать, что ты такое, Тривия рок Моро.
Тею била крупная дрожь. Плотно сомкнув челюсти, она приподнялась, принимая предложенный плащ. С огромным трудом укуталась, прислоняясь к стене камеры, прижимая к себе колени. Встать даже не пыталась, понимала, что ноги ее не держат.
– Ты вообще не должен по земле ходить, Кетцер. Мы не всегда получаем то, что хотим. – Голос у нее дрожал, но желание язвить не убавилось.
Взгляд упал на левую ладонь по самую кисть в разводах подсыхающей крови.
То, что произошло сейчас, вспышками воспоминаний касалось воспаленного мозга, тошнотворными волнами, во время которых она видела мир глазами демона. Демон, по всей видимости, спрятался не так уж и глубоко. И пытался вновь вывести свою носительницу на эмоции, чтобы найти слабость – лазейку. В этот раз он уж точно не будет церемониться с главой разведки. Но все попытки раскачать Тею были бесплодными. Она лишь почувствовала леденящий ужас где-то глубоко в душе. Где-то в том месте, где была расцарапана татуировка.
– Просто убей меня. – Она подняла взгляд на своего тюремщика. Кетцер медленно, явно пытаясь справиться с болью, натягивал на себя дублет. – И мы тебя больше не побеспокоим. – Тея не сыпала пустыми угрозами. Она точно знала, что вместе с ней уйдет из этого мира и демон. Это был самый простой и быстрый способ убить двух зайцев разом. Другое дело, что мало кому удавалось подобраться к демону достаточно близко. Обычно дело кончалось весьма печально. Даже страшно подумать, сколько людей потерял Кетцер, вырезая «Крылья».
– Во-первых, ты не находишь, что с твоим убийством я припозднился где-то на двадцать лет; во-вторых, с чего бы мне вдруг хотеть твоей смерти? – прижимаясь левым плечом к стене и исподлобья глядя на девушку, Кетцер медленно, очень медленно, застегивал пуговицы перемазанного кровью дублета.
Тея не ответила. Взгляд ее неожиданно затуманился – накатила еще одна вспышка. Она касалась кончиками пальцев горячего трепещущего сердца, ощущала его под своими пальцами, гладила, словно котенка. Желание сомкнуть пальцы подкатило к горлу, рот наполнился слюной. Сомкнуть пальцы и резко потянуть. Заглянуть в светлые глаза, увидеть там боль, ужас, удивление… Досаду.
Девушка застонала и уткнулась лбом в колени. Было ушедшая дрожь вновь охватила с ног до головы.
– Ты не должна была выжить, потому что с такой поганью внутри не то чтобы долго – вообще не живут. А тебе сколько? Лет тридцать? Больше? Ну, по манере речи и совокупности… м-м-м, – то ли от боли, то ли на правах театрального жеста промычал Кетцер, – политических воззрений я бы дал все восемьдесят. И, поверь мне, на сей раз никаких комплиментов…
Крупные капли пота – в одинаковой степени не вовремя и гротескно – выступили на лбу, висках, тонкой, с едва заметными веснушками переносице сильнейшего мага. Тея была готова поспорить на что угодно, что ему ужасно не хотелось показаться перед ней слабым.
– Они не мучились, – глядя поверх иссиня-черных волос на макушке ведьмы, хрипловато довел до сведения урожденный дракон. – Рок Моро не мучились. Ни взрослые, ни дети. Я не оправдываюсь, не пытаюсь набить себе цену, в меру тактично намекая о каком-то присущем мне милосердии. Милосердия во мне нет. Они все… ладно, почти все, твой отец умирал долго… умерли быстро и практически безболезненно, потому что я торопился. В тот день я потерял двенадцать человек. Не самые страшные из возможных потери, но смерть есть смерть, что это такое, мы оба знаем не понаслышке. Правда, в отличие от тебя, коллега, я не вижу смысла… тревожить старые могилы добавлением новых костей. Твоих костей, Тривия рок Моро, – склонил голову набок глава имперской разведки. – Потому что убить меня – и уж прости за самолюбование – едва ли способен даже твой демон. Потому что да – я не должен ходить по земле, но я хожу и на данный момент это неизменно. А теперь помоги мне, – выпрямляясь в полный рост, требовательно произнес Кетцер, протягивая широкую ладонь девушке. – Сперва, во избежание нежелательных взглядов и порождаемых этими нежелательными взглядами нежелательных же последствий, мы попробуем замаскировать твою наготу иллюзией, затем… затем переправимся в более располагающее к познавательным беседам место. Например, в мой кабинет. Не думай, мной руководит отнюдь не жажда искупления грехов, у которых не осталось свидетелей, все это – сугубо и только… научный, я бы даже сказал, профессиональный интерес. Что-то из области штопанья герцогских дочек. Не слишком удачная аналогия и шутка не очень? Обещаю, в следующей шутке – никаких скабрезностей. Ну же! Хватит дрожать! Смелее! Довольно копить ненависть! Смерть – это не свобода! Смерть – это… это гниль, пустота и черви… Словом, совсем не то, чего должна жаждать красивая женщина, притом чародейка, в какие-то тридцать лет, – широко улыбаясь, вскинул подбородок глава имперской разведки. – Хочешь есть?
– Ложь. – Слово словно пощечина. Хлесткая и неожиданная. Ее красивая линия рта на мгновение искривилась, но Тея тут же запретила проявлять себе хоть одну эмоцию. Лицо ее вновь стало беспристрастным, как у палача. – Я видела, как умирал под твоими руками отец. – Память тут же услужливо подсунула воспоминания об искаженных синюшных лицах братьев на дорогом мягком ковре отцовского кабинета. На дядю, чья шея была неестественно вывернута. – Твои солдаты на моих глазах насиловали мою мать, которая умирала, пронзенная их оружием.
Тея на секунду опустила глаза, вставая на колени, с первого взгляда – чтобы подняться. Плащ неряшливым покрывалом скрывал хрупкие плечи и лишь частично – обнаженное тело. Крылья чернильным пятном выглядывали из-под ткани, одновременно уродуя девичье тело и украшая его каким-то извращенно-жестоким способом. Татуировка, разодранная когтями демона, слабо кровоточила. Саднило, но Тея не придавала этому значения.
– Я всю жизнь служу чужому «научному» интересу. Сначала отцу, потом «Крыльям», потом жрицам… – Ладонь наконец нашарила вожделенное – холодную сталь мизерекорда.
