— Голос?
— Да, идеальный голос, который потом будет имитировать программа.
— Очень интересно! — теперь в голосе Ларисы Матвеевны и правда слышна заинтересованность. — И что же, у Маши идеальный голос?
— Да, — просто отвечает Вася, и мне, наконец, становится тепло. Он меня защищает. И это самое главное.
— Любопытно… Значит, вы, Маша, познакомились с моим сыном в рабочей обстановке…
Она не говорит, что я соблазнила ее сына, чтобы выиграть в конкурсе, но это читается в ее интонациях, и я чувствую себя ужасно. И понимаю, что не могу произнести ни слова.
— Вы с папой тоже познакомились как коллеги, если я не путаю, — вставляет Вася шутливым тоном, но его мать отвечает сурово:
— Мы были однокурсники, и оба учились на врачей. Это совсем другая ситуация.
Вася смущенно откашливается, и его мать продолжает:
— И насколько далеко у вас все зашло?
— Я же обещал привезти к тебе свою девушку, — говорит Вася очень спокойно. — И исполнил свое обещание.
— Понимаю, — со змеиной улыбочкой отвечает ему Лариса Матвеевна. — Для начала это не так уж плохо.
37
Я не плакса. Я совсем не плакса. Но сейчас я совсем ничего не могу с собой поделать. Я рыдаю и никак не могу успокоиться.
— Маш, перестань, — говорит мне Вася.
— Да, сейчас, — всхлипываю я.
— Это совсем того не стоит.
— Ну как же? Это ведь твоя мама!
— Я взрослый мальчик. Мне не нужно ее одобрение, чтобы вести себя так, как я решил.
— Но ведь ты нас познакомил! И я ей не понравилась, — и от этого простого утверждения я снова заливаюсь слезами, ничего не могу с собой поделать.
— Маша, это не имеет никакого значения, правда, — монотонно говорит он, и мне становится еще хуже. Я чувствую, что он расстроен. Ему хотелось, чтобы я понравилась его маме! А теперь…
— Вась, я все понимаю. Честно, — всхлипываю я. — Лариса Матвеевна права. Мы с тобой и правда из разных миров. Где ты и где я.
— Что ты несешь! — он спорит, но не смотрит мне в лицо.
Я отказалась поехать к нему после того, как мы попрощались с его мамой. Он целовал меня в лифте, пока мы ехали вниз, а потом повез обратно в общагу — я не появлялась там уже три дня, а ведь надо возвращаться к нормальной жизни. По дороге мы заехали в кафе. В то самое кафе, у которого он чуть не сбил меня с ног всего четыре недели назад.
— Маша, мы живем в двадцать первом веке. Сюжеты про бесприданниц уже давно не актуальны, — уговаривает меня Вася. — Нет никого смысла обращать внимание…
— На твою маму?
— Даже на мою маму. Да. Мы взрослые люди и будем жить так, как решим сами.
Наверно, он прав. Он совершенно точно прав. Я вытираю слезы салфеткой и пытаюсь улыбнуться.
— А как мы решим?
Примерно с минуту он молчит. Я смотрю на его нахмуренный лоб, на темноту в глубине янтарных глаз — интересно, скоро ли я смогу забыть, что эти глаза он унаследовал от мамы? Наконец, он начинает говорить.
— Маша, я полностью осознаю то, что случилось.
— Ты говоришь так, как будто меня убил.
— Не перебивай, пожалуйста. Мне нужно все сформулировать максимально точно, — перебивает он, и у меня вдруг сердце уходит в пятки. Это что, разрыв? Я вцепляюсь в льняную салфетку и уговариваю свое сердце не стучать так громко. — Маша, все, что у нас было с тобой, для меня очень важно. Очень.
— И для меня, — шепчу я и опять краснею.
— Я понимаю, что ты не такая, как другие. Я несу за тебя ответственность.
— Я сама несу за себя ответственность, — пытаюсь возразить я, но он останавливает меня властным движением руки.
— Я взрослый мужчина, ты юная и неопытная девушка…
— Теперь я женщина, — опять возражаю я, и он взрывается:
— Ты можешь просто послушать и не перебивать Маша?! Ты вроде не была болтушкой, что теперь случилось?!
Случилось очень многое.
Очень.
Но лучше мне и правда помолчать. Он ждет еще какое-то время, и убедившись, что я наконец замолчала, продолжает говорить.
— В общем, так. Мы оказались в непростой ситуации. Я по должности и по положению выше тебя, и кто-то и правда может подумать, что в наших отношениях не все чисто. Ты сейчас лидируешь в этом конкурсе, и нет никаких сомнений, что ты в нем победишь. Значит, тебе предложат минимум проектную работу в СВЕТе, в максимум — полноценное трудоустройство.
Я совсем не ожидала, что он сейчас начнет говорить о работе, но слушаю внимательно и не перебиваю. Для меня это тоже очень важно.
— Соответственно, ты придешь в компанию работать под моим руководством. И если при этом мы будем поддерживать еще и личные отношения, это будет выглядеть… не очень хорошо, — он опять не смотрит на меня и крутит головой так, будто ему натер воротник, хотя сейчас на нем не рубашка с галстуком, а мягкий свитер, который натянут только на плечах и бицепсах.
— Значит, мы расстаемся?! — спрашиваю я, и ненавижу свой голос за то, что он звенит, как натянутая струна.
38
— Маша, не говори глупостей, пожалуйста, — теперь Дикарь смотрит мне прямо в лицо, на скулах его появились красные пятна. — Но нужно найти решение, которое поможет с этим всем как-то справиться.
— И ты поэтому меня повез к своей маме? Ты что, думал меня поселить у нее? Какое может быть решение, вообще, я не понимаю?
— Нет, к маме я отвез тебя… просто потому, что мне захотелось. Хотя я должен был предвидеть, конечно…
— Предвидеть что? — я опять готова разрыдаться. Всего день назад все было так… сказочно. А сейчас!
— Мама непростой человек. Я просто подумал, что ты не можешь
