— Но это не правда, он не толкал. Произошел несчастный случай!
— Ты можешь думать, как хочешь, но на суде, расскажешь и об изнасиловании и о покушении на убийство. Если хочешь, конечно, увидеть свою дочь.
Нет… На что он толкает меня?! Хочет, чтобы я своими руками засадила отца своего ребенка?! А Полянский, разве он простит меня? Ведь мы с ним все для себя выяснили, я простила ему проступок. Артем не вынесет удара от меня. На другой же чаше весов жизнь нашей с ним дочери.
— Такие мрази как Полянский должны сидеть. ОН умудрился запудрить тебе мозги, умудрился выпросить у тебя прощения. Но я не позволю избежать ему наказания.
— Да кто ты вообще такой?! Тебе-то какое дело до наших с ним отношений? Или неужели думаешь, что после всего что ты заставишь меня сделать я буду с тобой?! Ты ошибаешься! Я возненавижу тебя!
Я хочу сказать еще много чего, но Македов обрывает меня на полуслове.
— Я выдвинул свое условие. Решать тебе.
Глава 19 * * *
Лиана
— Всем встать, суд идет.
Не знаю, как я дожила до этого времени. Только надежда увидеть вновь Веронику воочию, прижать ее к себе и больше не отпускать придает мне сил. Македов показывает мне дочь по видеосвязи. Он держит ее Викторию в каком-то особняке, но для меня туда доступ закрыт. Виктория утверждает, что с девочкой все хорошо, их кормят, за ними хорошо ухаживают и она делает все возможное, чтобы ребенок не чувствовал страха и тревоги. Я очень благодарна бывшей любовнице Полянского за это.
Полянский… я смотрю на него сквозь решетку этой клетки. А он на меня. По выражению его взгляда непонятно, знает ли он о том, что произошло с Вероникой и на что меня вынудил пойти Македов?
По логике должен знать, ведь Александр лично возил меня к следователю давать письменные показания, и не выпускал никуда из своего дома. Я исчезла на неделю и это не могло не остаться незамеченным…
Македов сидит рядом со мной, с торжествующем выражением на гадкой морде. В мыслях он уже машет Полянскому белым платочком вслед поезду по этапу, но это мы еще посмотрим. Следователь даже на допросе морщился от моих слов и требовал доказательств. Их нашли как ни странно тоже. В виде Андрея. Бывший муж приехал на заседание на новом автомобиле. От Полянского он «подарка» не принял, а от Македова, видимо, да.
Артем же неотрывно смотрит на меня, и когда наши взгляды пересекаются, уголки его губ ободряюще ползут вверх. Он улыбнулся мне! А я разрыдаться готова от того, что сама своими руками удлиняю его срок, ухудшаю его положение! Неужели он не понимает, зачем я здесь, а если понимает, то это еще хуже! Как мне хочется поговорить с ним, объясниться! Попросить прощения, за то что, придется все рассказать суду ради нашей дочери. Но, естественно, Македов не даст мне ни минуты…
— Вот он! Вот! Убийца! — прерывает истеричный выкрик наши с Артемом переглядывания.
Женщина, по виду ведущая маргинальный образ жизни, пожилая и неухоженная врывается в зал суда.
— Призываю к порядку в зале заседания, иначе будет выписан штраф, — бьет молотком судья.
Замечание о штрафе немного отрезвляет алкоголичку, и присев недалеко от нас я отчетливо слышу как она шипит сквозь выбитые зубы:
— Убег, братец хренов, далеко не убежишь. Витенька мой во сырой землице, а ты тварь олигархом заделался!
А это оказывается и есть та самая легендарная сестра Полянского — виновница всех его бед. Македов хорошо постарался. Всех «пострадавших» собрал…
Идет длинная череда списка всех обвинений Артема. Боже, да тут на полжизни хватит, не считая побега, изнасилования и попытки убийства…
Через несколько часов заседания объявляют перерыв. Мы с Артемом общались только глазами и надеюсь, что правильно поняли друг друга, ведь в его глазах я не почувствовала ни капли осуждения, хотя очень этого боялась.
* * *
— Мне нужно в туалет! — шиплю Македову, после того как Артема увели под конвоем.
На самом деле мне очень нужно увидеться с Гроном, и то как он на меня смотрел во время заседания подтверждало, что наши желания взаимны.
— Иди, но без глупостей. Ты, знаешь, что Вероника у меня. Так что в твоих же интересах мне не врать.
— Ненавижу! — бросаю в его самодовольную рожу и быстро выхожу из зала, пока не передумал.
— Ты мне еще спасибо потом скажешь! — летит вслед.
Я выхожу в коридор и оглядываюсь. Где же мне отыскать адвоката?
— Лиан! — негромко окликивают меня из-за приоткрывшейся двери.
Лечу в нее так, словно за мной стая волков гонится. И влетаю сразу в дружеские объятия Грона.
— Как ты? Артем очень переживает за тебя и Веронику! Места себе не находит!
— Артем знает? Знает же про этот ужас?!
— Мы знали, что он приведет тебя на суд и заставит давать показания. — Грон легонько похлопывает меня по спине, пытаясь унять мое волнение.
— Я не знаю, что мне делать Арнольд. Как я буду выглядеть в глазах Артема, рассказывая эту грязную правду?!
— Лиан, Артем знает, что у тебя нет выбора. У вас с ним нету выбора. У Македова ваша дочь, и вам обоим нужно пройти через это испытание.
— Как я потом жить буду? Людям в глаза смотреть? Да и все равно на других. На Артема не все равно. Он возненавидит меня…
— Не возненавидит. А люди будут сплетничать. И этого не избежать. После приговора, когда Македов отдаст тебе дочь, я помогу продать компанию. Вы с ней улетите заграницу. Там будете ожидать Артема. Тут вам жизни спокойной не видать.
А ведь Грон говорит здравые вещи. На самом деле очень страшно оставаться в одном городе с Македовым. Кто знает, что придет в голову этому психу в следующий раз…
— Скажи мне, что говорить на суде, чтобы не так сильно навредить Артему?!
— Лиан, я буду опротестовывать каждую твою фразу. Будь к этому готова.
Я киваю и мысленно благодарю его.
— Чего бы ты не сказала, кроме твоих слов и слов Андрея никаких доказательств нет. Я лично зачищал их по приказу Артема. Так что план Македова доказать твое изнасилование и попытку убийства в поезде — пшик.
— Очень на это надеюсь…
— Возвращайся в зал Лиан, не надо, чтобы Македов знал, что мы пообщались.
Киваю, стараюсь так оттереть слезы, чтобы тушь не размазать.
— Лиан. Никаких поблажек, рассказывай так, как должна, как хочется Македову. Не сбивайся от моих вопросов. Твоё выступление никак не повлияет на ход процесса, а ублюдок останется удовлетворенным. Будь хитрее, ты поняла меня?
— Да… Ты прав! Нельзя вызвать у него подозрения.
