порталы.
Подселенец довольно улыбнулся.
— Милая моя, ты ошибаешься. В мирах Тьмы я руковожу всеми процессами, в какой-то мере мне подвластен даже Свет. Вернее, я могу исказить мысли, которые приходят во время концентрации на Аль. Вместо того чтобы полностью довериться лишь чувствам, ты продолжала слушать мысли. А эти мысли присылал я. Поэтому ты и поверила, что я Харас, поверила в мои планы относительно тебя. Ты поверила всему. Молодец.
И Упырь склонился над Златой, которая смотрела на него, широко раскрыв огромные глаза, в которых стояли боль и… сочувствие?
— Адриан, сопротивляйся!
Она вновь назвала его именем, которое Ирвинд старался забыть… Однако, сейчас, услышав это имя из её уст, он последовал совету девушки и с удвоенной силой продолжил попытки сбросить ненавистное оцепенение.
Подселенец расхохотался.
— Девочка моя, ничего у тебя не выйдет. Там нет Адриана, там только Ирвинд, а Ирвинд тебе не помощник.
Ирвинд, услышав это, разозлился ещё сильнее. Он чувствовал исходящее от Златы тепло и, кроме попыток сбросить неподвижность, начал сосредоточиваться на собственном внутреннем огне. Злата же, похоже, совершенно не поверила словам проклятого Упыря.
— Хорошо, он не Адриан, ты не Харас, так кто же ты, в конце концов, и что тебе нужно? Эти кхарэны хотели перекрыть переходы в светлые миры, чтобы завладеть Срединными мирами. А к какой цели стремишься ты?
Упырь довольно улыбнулся.
— С твоей помощью я вберу в себя Аль и во всём Запределье сменю Свет на Тьму. План кхарэнов, которые хотели провернуть безобидную шалость — воспользоваться светом людей из Срединных миров, — помог мне. Они собирались качать из срединников Аль, лишив их шанса на выход в свет, оставив им только тьму и боль. Я же не просто перекрою переходы, я уничтожу светлые миры как таковые. Останется Сила, которая замкнётся на Тьме, то есть на мне.
— Но ведь ты говорил, что нет ничего вечного, кроме реальностей Света! Что только Свет может существовать без сторонних сил, что Тьма зависит от внешней подпитки. Если ты уничтожишь Свет, Тьма тоже исчезнет! Всё исчезнет!
— Так было, пока не пришло время Критической точки, когда монада добра и зла может перевернуться из-за того, что люди Срединных миров чаще выбирают Тьму. Уж ты-то должна это знать — ты провела там всю сознательную жизнь! Сегодня, сейчас наступил такой момент. Я ждал его вечность. Причём не просто ждал сложа руки, а немало стимулировал пробуждение негативных устремлений в срединниках — похоть и алчность, моду на насилие, моду на смерть и на всё, что отвращает от хороших мыслей, действий и чувств.
Упырь облизнулся, будто говорил о чрезвычайно вкусном блюде.
— Посмотри — быть добрым, светлым человеком в Срединных мирах стало равноценно глупости и слабости, пропаганда Тьмы идёт полным ходом — в кино, в книгах, в искусстве. Деньги, сила, власть, физическая красота — вот что сейчас ценно. И если план кхарэнов Ахримдарра действительно привёл бы к полному уничтожению всех существующих ныне Срединных миров и всех реальностей Тьмы, то мой план сделает меня единовластным хозяином Запределья!
Ирвинду было невыносимо видеть, с каким ужасом Злата слушает сумасшедшего Упыря. Его огонь усилился ещё больше, и он чувствовал, что этот огонь начинает по капле изливаться из него. Капля, ещё капля. На самом деле это был не совсем огонь, но более подходящего названия Ирвинд придумать не мог. А подселенец, ничего не подозревая, продолжал говорить — похоже, увлёкся, рассказывая о своём гениальном плане.
— Тринадцать порталов в Бездну открыты. Столп Тьмы появится, как только кхарэны, проводящие силу, исчезнут. И сейчас у тебя есть два варианта. Первый — ты добровольно становишься моей, и я обещаю, что это будет очень приятно. Кроме того, ты останешься жить — так и быть, я готов сделать тебе этот подарок.
Злата побледнела ещё сильнее. Упырь продолжал:
— Другой вариант куда менее приятный. Как только исчезнут кхарэны, ты войдёшь в пространство Ритуального Шара, где твой Аль растворится во Тьме, и вот это будет как раз таки очень и очень больно. Поверь, запихнуть тебя туда не составит никакого труда, и на это твоё согласие не нужно. В обоих случаях разрыв Харбласа положит конец реальностям Света, потому что Свет может быть только чистым, смешанная субстанция разорвёт его изнутри.
— Да кто ты такой? С чего ты взял, что останешься после всего этого живым? — воскликнула Злата.
— Я Средоточие Тьмы, девочка. Кхарэны называют меня Изначальной Тьмой и считают абстрактной, бездумной силой. Эти простаки молились, считая, что нужны мне в качестве проводников, что я буду их защищать, буду помогать им. Это просто смешно! Лучше бы честно посмотрели в себя, в собственные тёмные души, и поняли бы тогда, что Средоточию Тьмы не нужен никто.
Ирвинд видел, что Злата, слушая эту речь, напряжённо обдумывает что-то, и когда она внезапно бросилась к нему и порывисто обняла, в недоумение впал и он сам, и его подселенец:
— Адриан, я люблю тебя! — горячо прошептала девушка, — Забери мой Аль и выбрось из себя это чудовище, я знаю, ты можешь! Почувствуй меня!
И сама поцеловала его.
Токи тепла, идущие от Златы, вплелись в тот огонь, который по капле изливался из Ирвинда и, наконец, хлынул колоссальным потоком. Если подселение Упыря прошло мимо Ирвинда, то процесс выхода из тела он отлично прочувствовал на своей шкуре. Мгновение нестерпимой боли, растянувшейся в вечность — и он свободен. Если бы не Злата, всё так же продолжавшая обнимать его, вряд ли Ирвинд удержался бы на ногах.
Теперь рядом с ними стоял некто гигантского роста, окутанный непроглядной чёрной дымкой в виде длинного плаща, из-под глубокого капюшона сияли два сапфировых огня. Вместо лица — тьма.
— Адриан? — выдохнула Злата, глядя в глаза Ирвинда.
— Да, — тепло улыбнулся он, уверенный, что говорит правду.
Ноги и всё тело вновь слушались его, и это было поистине прекрасно. Кроме того, внутри ощущался необычайный подъём, радость, удивительная полнота жизни, каких у него не бывало при достижении величайших побед. Все прежние эмоции не шли ни в какое сравнение с этим чувством, и он понял, что это чувство принёс Свет, который перешёл к нему от девушки. Ирвинд улыбнулся и крепче обнял её.
— Впечатляюще, — раздался глубокий и тягучий голос, а из-под чёрного капюшона ярко сверкнули холодные сапфиры, — что же ты наделала, девочка? Теперь от тебя нет никакого толку. Ты сама подписала себе смертный приговор.
Но Ирвинд не слушал Средоточие — он понял, что надо делать. Это могла сделать и Злата, но она не представляла,
