что нужно?
— Мне нужно, чтобы ты взял ребенка и исчез из жизни Милы раз и навсегда.
— Это бред, — отмахивается Каменев. — Вы понимаете, что хотите разделить мать с ребенком, который только что родился? — Леонид почти выплевывает эти слова Борису в лицо. Злость закипает в нем до предела. Ели бы не Мила, он бы уже давно поколотил этого урода в модном костюме. Как смеет он даже допускать такую мысль?
— Сядь, — приказывает отец Милы и парень машинально садится на больничную койку. — Я объяснюсь проще, — Сотников отталкивается от подоконника, возле которого до этого стоял и двигается навстречу Леониду. Шаги его размеренные, взгляд надменный, не выражающий ни единой эмоции. Он медленно поворачивает к себе стул спинкой и садится напротив Каменева. — Милена — перспективная девочка. Ее ждет большое будущее. Я это понимаю, ты это понимаешь и, слава Богу, она это тоже наконец-то поняла. Здорово быть беременной, девочки любят, когда с ними все носятся. Но после этого наступает материнство, а с ним ответственность. Не мудрено что, пролежав с орущим ребенком, Мила внезапно осознала, что это не ее жизнь. Ты сможешь жить с осознанием того, что в угоду своей гордости ты забрал у девочки не только ее юность, но и будущее?
— Я хочу с ней поговорить, — подорвался с кровати Леонид.
— Сядь, — спокойно произносит Борис.
— Где она? Вы несете какой-то бред. И все эти ваши психологические штучки оставьте псам, которые на вас работают, — злится парень.
— Я сказал сесть! — срывается Сотников. — Ты не понимаешь, какая опасность тебе грозит. Если ты не оставишь ее в покое, тебя будут ждать последствия.
— Плевать, — отмахивается парень. — Я готов принять любые последствия, если это значит быть с моей семьей.
— Я буду предельно прост, — возвращается к спокойному тону Сотников. — Через два часа твоя мать заканчивает работу и едет домой, чтобы встретить единственного сына. По дороге она не справляется с управлением автомобилем и попадает в смертельное ДТП.
— Если хоть волос…
— Заткнись, — рычит Борис Владимирович. — Тебе будет очень тяжело перенести эту потерю. Ты крепко нажрешься дешевым пойлом в своей квартире и уснешь с сигаретой во рту. Страшная трагедия, сын ушел на тот свет вслед за матерью, в самом рассвете сил.
Леонид прикладывает немалое количество сил, чтобы не размазать этого мудака прямо здесь. Кровь пульсирует в висках, хочется разнести к черту и эту палату, и эту клинику.
— А что же с новорожденной дочуркой, спросишь ты, — театрально вздыхает Сотников. — Мать уже отказалась от нее, — он кивает на папку с документами, которая все это время лежала на больничной койке. — Отец погиб. Полагаю, девочка отправится в дом малютки.
— Вы — чудовище, — фыркает Каменев.
— Я благодетель, мальчик мой, — улыбается Борис Владимирович. — Я предлагаю тебе будущее. В папке все нужные документы на вывоз ребенка за границу. Билеты для тебя, твоей мамы и младенца. А если ты решишь меня надуть — я тебе ясно расписал будущее твоей семьи.
Глава 22. Расскажи мне
2023 год, Рим
— Что сделал? — взрывается Агрономов, когда Лео рассказывает ему последние новости. — Я здесь, как гребанный волчок кручусь, чтобы ни единая душа не узнала о том, что у вас с Сотниковой общий ребенок. Но стоит ей покрутить задом на твоих коленях — ты выкладываешь ей все карты?
— Ты перекручиваешь, — спокойным тоном отвечает Каменев. — Она ее мать.
— Она от нее отказалась. Помнишь? Это все не больше чем фарс, чтобы накопать эффектный материал.
Антон ходит со стороны в сторону, пытаясь понять, как выкрутиться из сложившейся ситуации. То, что ему ясно, как белый свет, Каменев либо не видит, либо просто не желает видеть. Он знал, что так будет. Черт возьми, да стоило этой смазливой блондинке появиться в поле зрения Лео, он перестал думать и рассуждать критически.
— А дальше что? — строго спрашивает пресс-секретарь. — Сыграете свадьбу и выпустите белых голубей?
— Пошлятина, — посмеивается Каменев, не отрываясь от своего компьютера.
— Послушай, твоя пиар-кампания расписана на годы вперед. Ты — завидный холостяк не только в Италии, но и в Европе. Это отличный повод собрать кучу симпатий со стороны потребителей в России.
— Антон, мне не нужны пиар-кампании. Занимайся «Миллениумом», будь добр.
— Дружище, ты и есть «Миллениум».
— Я хочу просто делать свою работу, — устало отвечает Лео. — И не смешивать ее с личной жизнью.
— Будь по-твоему, — капитулирует Агрономов. — Но, вот увидишь…
Антон покидает кабинет генерального директора и, направляясь в сторону лифта, сосредоточенно ищет в телефонной книге нужный номер.
— Шакира, здравствуйте, — елейным голосом приветствует девушку пресс-секретарь. — Как поживаете? Спасибо, я тоже не жалуюсь. Как вы смотрите на то, чтобы встретиться сегодня во время сиесты?
Каменев сидел за столом, пытаясь сконцентрироваться на отчете отдела продаж. Но его мысли упорно возвращались к вечеру, проведенному с Миленой.
— Я способен поверить в то, что твой папаша урод. А ты? — резко спросил он, глядя на нее с любопытством.
Милене пришлось признаться себе, что взгляд этого мужчины как будто вгрызается в ее душу. Она смотрела на него снизу вверх и не могла отвести глаз. Казалось, что если сейчас она пошевелится, слезы рухнут градом.
— Лео, я… — она смотрела на него снизу вверх и практически не моргала. Взгляд перемещался с паспорта на мужчину и обратно.
Каменеву в тот момент показалось, что он способен утонуть в зелени этих стеклянных глаз. Сейчас женщина, сидевшая перед ним, походила на ледяную статую: тело ее напряглось, как струна, лицо не выдавало эмоций, лишь только худенькие плечи слегка подрагивали.
— Клянусь, если ты сейчас хотя бы раз не моргнешь, я тебя хорошенько тряхну, — произнес он, пытаясь привести ее в чувства.
— Лёня, — тихо шепчет, поднимая на него свои малахитовые глаза, — она моя дочь.
— Ты сейчас меня в этом пытаешься убедить? — он хмыкнул, но в его голосе промелькнуло сочувствие.
— Ты не понимаешь, — выходит из транса Мила. — Я десять лет была убеждена, что мой ребенок мертв, — голос девушки понемногу нарастает, приобретая истерические нотки. —
