на покой и стал затворником.
— Ого, это должно быть интересно, — оживился Олег.
— Хочешь со мной?
— Конечно! Почему нет?
Они отправились к Вернеру и почти всю дорогу спорили, кто же прав: Кира или Егор. Поначалу старались обойти эту тему, но всё же утонули в ней с головой. Мила доказывала, что кого-то лучше Киры ещё поискать надо. Тем более, что в Егоре она души не чаяла и готова была ради него на всë. Олег же давил на то, что Егор ещё полгода назад сказал твëрдо и чëтко, что не хочет быть с Кирой, а всё, что последовало за этим, лишь подтверждало его решение.
— Мне кажется, ты меня просто не слышишь, — топнула ногой Мила уже возле дома Вернера. — Егору надо было всего лишь дать ей второй шанс. Кира бы сама от него устала уже через месяц.
— Да с чего вдруг он должен ей что-то давать? Она ему не нравится. Ну совсем. Зачем ему себя ломать ради чьих-то хотелок?
— Помню я, как она ему не нравилась. Пока она его не замечала, сам слюни пускал, всë вокруг неë вился, как привязанный. А потом попользовался и выкинул?
— Ничего он ею не пользовался. Просто понял, что перегорел. Слишком долго она в другую сторону смотрела.
— Ой, всë! — Мила сердито убрала прядь с лица и направилась к дому.
На этот раз дверь открыл сам Вернер. Стоял, опираясь на трость, и с удивлением переводил взгляд с Милы на Олега и обратно. При дневном свете стало лучше видно, насколько он дряхлый. Бледная морщинистая кожа, блеклый усталый взгляд, а загорелые залысины оказались не такими уж загорелыми. Все года Вернера отразились на лице гримасой старости.
— Мила? Снова ты? — спросил он.
— Отто Гербертович, здравствуйте. Это мой парень, — Мила махнула на Олега.
— Ты привела его познакомиться со мной? — снисходительно улыбнулся Вернер. — Очень мило, и я польщëн такой честью. Но зачем?
— Нет-нет, дело не в нëм. Он просто за компанию. Я вообще по другому поводу. Это касается отца.
— Хорошо, проходите. Я бы предложил чай, но кухней ведает моя сиделка, а у неë сегодня выходной. Так что вряд ли я сам заварку найду, — бормотал Вернер, неспешно продвигаясь к кабинету. — А Густав сегодня не собирался приходить. Так что дом в полном моëм распоряжении.
— Олег, ты можешь в галерее осмотреться, пока мы с Отто Гербертовичем поговорим? — предложила Мила, кивнув на правую от входа дверь.
Олег без лишних вопросов согласился. Вряд ли он отыщет там что-нибудь интересное, но Мила не хотела, чтобы он узнал про артефакты ещё больше.
Она прошла за Вернером в его кабинет и закрыла за собой дверь. Дождалась, пока искатель сядет в кресло, и только потом заговорила:
— Извините, что в прошлый раз я убежала, не попрощавшись.
— Ничего страшного. Порой люди говорят перед уходом столько лишнего, что лучше бы вообще молчали, — благожелательно произнëс Вернер. — Но давай ближе к делу. Ты что-то узнала про Афанасия Фëдоровича? Он нашëлся?
— К сожалению, пока нет, — грустно ответила Мила. — Никаких новостей. Но сегодня ночью я нашла кое-что в его кабинете. Даже не знаю, как это назвать. И я очень надеюсь, что вы сможете пролить на это свет, иначе я просто не знаю, к кому ещё обратиться.
— Если это в моих силах, то я с удовольствием тебе помогу. Что ты нашла? Опиши это.
Мила прошлась по кабинету, подбирая слова. Сложно было выбрать, с чего начать и на чëм сосредоточиться. В итоге Мила решила упомянуть только карту. Пожалуй, она волновала куда больше всего остального.
— Я нашла у отца какой-то странный предмет и не знаю, для чего он нужен. То есть, вроде понятно, для чего, но ничего похожего я не видела.
— Не нервничай, Мила, и не торопись. У меня, в любом случае, полно свободного времени.
— Да, хорошо. Я видела карту. Но она не такая, как наши карты. На ней есть острова, которых уже нет. А ещё она двигается. И символы на ней какие-то нечитаемые.
— Хм… — Вернер потëр подбородок и задумчиво произнëс: — Если карта движется… Могу предположить, что это какой-то современный экран. Мало ли до чего наука дошла.
— Вряд ли. Не похоже. Она тонкая, как бумага и гнëтся во все стороны.
— Ты говорила, там были неизвестные острова? Где именно, ты не запомнила?
— Да их там полно было, — Мила поморщилась, пытаясь вспомнить хоть какой-то пример. — Один архипелаг лежал на пути из Грина к Таркани. Точно! Максим сказал, что эти острова давно ушли под воду, но на карте они есть.
— Даже так? — взбодрился Вернер и подался вперëд. — А ещё?
— Не помню, честно.
Вернер, кряхтя, поднялся, подошёл к связке свитков, лежащей возле глобуса, и выбрал один из них. Вернулся к креслу и развернул свиток так, чтобы свет из торшера падал прямо на него.
— Это, как считается, карта мира, каким он был в первом веке. Она основана на геологических данных и письменных хрониках, так что точность еë весьма приблизительна.
Мила подошла и взглянула на карту. Глазами нашла остров, похожий на раковину и окружëнный пятью островками поменьше.
— Вот он, тот архипелаг. Правда, мне казалось, он был севернее. Тут где-то, — она указала на место, миль на пятьсот ближе к экватору.
— Вполне может быть. Но всё это значит лишь то, что я понятия не имею, какую карту ты нашла. А это практически невозможно, — сказал Вернер, сворачивая свиток. — Если бы она была неподвижна, я бы сказал, что это лишь примерное обозначение. Но движущаяся, да ещё на бумаге. Я ни про магию такую не слышал, ни про технологию.
— Я не вру, честно.
Вернер хохотнул и мягко похлопал Милу по плечу. Вернулся в кресло.
— Я тебя в этом и не обвиняю. Твой отец видел много чего, что мне и не снилось. Впрочем, как и обратное верно. Такова уж наша работа: искать то, что в голове не очень-то укладывается. Романтика на грани с безумием.
— Получается, вы не знаете, что это такое? — расстроилась Мила.
Она не могла решить, плохо это или хорошо. С одной стороны, гордость пробирала за отца. Найти то, что даже Вернеру неведомо, это огромное достижение. Но с другой стороны, тайну так и покрывал мрак, и толку от неё не было никакого.
— Увы, — развëл руками Вернер. — Могу только посоветовать беречь эту карту как зеницу ока и никому больше о ней не рассказывать. Если Афанасий хранил еë в тайне, то пусть так будет и дальше. Иначе очень
