А я поговорю с девочкой.
Жерар повёл носом.
– Ладно. Хорошо. Давай, – согласился он. – В конце концов, если не выйдет – поменяемся.
***
На этот раз в Соврю-мэнор семья опять собралась не полностью.
Мильфей вспомнил список, сделанный Макс в блокноте и окинул поредевшее семейство долгим взором. Да, не было сестры Орабель, Рузанны Гойи, и её мужа. Зато обе дочери Рузанны, Марианна и Мадлен, присутствовали, Мадлен даже с мужем. Мари-Жанна сидела отдельно от всех, заплаканная и бледная, с красным носом. Тайный извращенец Гаспар Соврю восседал в гостиной на диване, не обременённый супругой, а его сын сновал туда-сюда с деловитым видом ребёнка, которому на самом деле просто нечем заняться. Жильбер с женой Кати сидели рядышком, а вот их дочери Армины и ее мужа Жерар не увидел.
И ещё прибыл Константэн – один, без Констанс.
– Доброе утро, мадемуазель детектив, – первым приветствовал её приемный сын Орабель, по старомодному обычаю поцеловав Макс руку. – В прошлый раз не имел возможности вас приветствовать, так что позвольте…
– Не позволю, – убирая руку от его губ, сказала Макс.
– Вы прекрасны в своей суровости, – заметил Константэн, улыбаясь.
Жерар с ним был согласен – детектив оглядывала всех по очереди, поджав губы, и выглядела очень строгой и серьёзной. И красивой! Жильбер поглядывал на Макс как ястреб на мышь, но Мильфей-то знал, что миловидное лицо и мягкие очертания женственной фигуры детектива – только приятная оболочка. А под ней – дерзкий, сильный, с несладким характером человек. Детектив и полицейский. Что ни говори, а полицейские бывшими не бывают!
Вот почему Макс окидывала семейство Соврю таким пристальным и нехорошим взглядом. Для неё они были подозреваемыми если не в преступлении, то в соучастии, ну или на худой конец в иных прегрешениях. Все эти грешки у них были на лице, но ни один Соврю не выглядел отъявленным мерзавцем и негодяем. А при виде Мари-Жанны у Жерара и вовсе сжалось сердце.
Теперь у него не было сомнений: Флобер не просто жив и существует. Он виделся с Мари-Жанной, и эта тайна переполняла девушку. Страх за любимого, беспокойство за бабушку, переживания оттого, что нынче Мари-Жанну никуда не отпустили, и – любовь, любовь, любовь! Это она заставляла заплаканные глаза гореть страстным огнём и делала утончённое, миловидное личико прекрасным, словно на старинной картине.
Жильбер, напротив, ни единым движением лицевых мышц не показывал, что в курсе таких тайн.
Пока Макс вопрошала, нет ли новостей и выслушивала ответы, данные вразнобой, Мильфей тихонько подсел к племянницам мадам Орабель. На небольшом диванчике ему как раз хватило места. Характерно, что обе дамы подвинулись, давая ему место между ними, а не с краю. Безмолвное приглашение было принято с благодарностью, а затем Жерар шёпотом спросил у Марианны Гийо, которая была помладше и посимпатичнее сестры:
– А у вас какие соображения насчёт наследства?
– Какие у меня могут быть соображения? – пожала плечами Марианна. – Мне всё равно, лишь бы с тётей Орабель был порядок. Хоть бы мадемуазель детектив её нашла, раз уж полиция бессильна!
– Как! Ни деньги, ни доля в предприятии «Соврю-минерал», ни недвижимость вас не волнуют? – также шёпотом удивился Жерар.
– Нас волнует Орабель, всех без исключения, – вмешалась в беседу Мадлен Крутон. – Ей семьдесят три года, это не самый преклонный возраст. Успеет ещё переделать своё завещание, как ей будет угодно!
– У меня сложилось впечатление, что не все так бескорыстны, – гнул своё Жерар.
– Впечатления могут быть обманчивы, – фыркнула Марианна. – У меня вот было вчера впечатление, что дочка моей сестры обманщица и притворщица! Вчера вечером заявилась домой как ни в чём не бывало, спрашивала, какие новости. Мама сердилась на неё: звонили все её частные преподаватели, ругались, что девочка не посещает занятий. Мы заперли её в наказание: пусть посидит дома! А она, хитрюга такая, явилась! Видно, плохо заперли.
– Ещё и ревела, когда Брюно сказал, что сегодня не было фото, хотя вчера даже не спросила насчёт Орабель, – поддакнула Мадлен. – Не знала, что моя дочь такая ловкая и хитрая.
Жерар нахмурился. Выходит, что Мари-Жанна раздвоилась? Это могло означать, что метаморфы действительно есть и они затеяли нехорошую игру. Но задать ещё пару наводящих вопросов он не успел. Да и известие, что сегодня фотографии не оказалось на пороге, заставило его вздрогнуть и отвлечься от царапнувшей странности.
– А вы всё проверили? Не завалился ли куда-нибудь конверт с фотографией? – как раз наседала Макс на дворецкого.
Но Брюно лишь качал седой головой.
– Мы уже сто раз проверили, мадемуазель детектив, нет фото! Нет! – огрызнулся Жильбер. – А у вас какие подвижки в деле? Не пора ли уже поднапрячься и найти нашу матушку, пока ничего не случилось?!
Макс оставалась невозмутимой.
– Да, у нас с напарником есть пара версий. В связи с этим позвольте переговорить с ещё несколькими членами семьи?
– Сколько угодно, только бы эти разговоры к чему-нибудь привели, – заломив руки, сказала Кати Соврю.
Жильбер взглянул на красавицу-жену с некоторой опаской. Но в его жестах и мимике Жерар не видел неприязни к Кати. Очень интересно, что его в таком случае не устраивает, отчего он всё время ищет приключений на стороне?
Это не имело большого значения для следствия, зато интересовало любопытного ловкача. Он посмотрел на Макс и показал ей глазами на Жильбера. Следовало ловить момент, когда этот человек был в растерянности… И Мильфей сейчас был уверен, что именно Макс будет лучшим ловцом. Только бы не стала она настаивать на своём, на том, что ей будет удобнее разговаривать с Мари-Жанной. Та как раз вертелась на стуле под бдительным оком дворецкого Брюно.
И о, наконец-то Макс решила довериться чутью ловкача. Она покосилась на Жильбера, затем снова встретилась взглядом с Жераром и еле заметно кивнула.
ГЛАВА 27. Жерар поясняет, почему маги не летают, как птицы
– Идёмте, мсье Соврю, – позвала Макс. – Бильярдная подойдёт.
Жильбер сально шлёпнул губами, но не осмелился изречь какую-нибудь пошлость при всём обществе. Гаспар, в отличие от брата, на Макс даже не смотрел. Оно и понятно: накануне младший отпрыск Орабель наверняка получил от своей Моник нагоняй и был им морально и, возможно, даже сексуально удовлетворён.
– А где я могу побеседовать с Мари-Жанной? – вставая со
