в круиз.
– Да ни за что! Лучше паровоз купи, – отрезала Макс. – Ну так что там с нотариусом и твоей пуговицей?
– Пуговица цела, – сказал, а вернее, почти прошептал Жерар. – Но милейшая Орабель, видимо, решила поступить лучше, чем её сын… И опасаясь, что дело опять замнут, завещала моему фонду бездомных котят…
Тут Мильфей огляделся по сторонам и прошептал Макс на ухо:
– Месторождение.
Макс выплюнула недожёванный салатный лист и поискала глазами на столе что-нибудь более пригодное для кляпа. Не нашла – цветная капуста, жареный картофель и индейка не слишком годились. Прикусила костяшки сжатого кулака и немного подышала носом, чтобы прийти в себя.
– Попроси для меня воды со льдом, – сказала она. – Или меня сейчас удар хватит.
– От воды тоже может стать нехорошо, – предупредил Жерар, но официанта подозвал. – Так вот. Помнишь, я рассказывал про свою мать и про то, какое проклятие она мне оставила?
– Про величайшее сокровище в жизни? Ну да, помню, – Макс наконец-то совладала с собой и села поудобнее. – Знаешь, ты всё-таки прожжённый аферист и авантюрист, и заслуживаешь трёпки ещё за прошлый год. За то, что не рассказал мне про подкуп и про то, что Жильбер такое отмочил. Но это… Ты ведь понимаешь, что никакой фонд… Ладно – фонд! Ты понимаешь, что мне такое не по душе? Я не смогу принять, что ты прикарманишь то, что должно принадлежит всем? Подумай о других таких же слабых магах, как я… Подумай о тех, кому действительно нужны минералы, чтобы кого-то спасти. В общем, тебе придется выбрать.
– Не придется, – сказал Жерар беспечно.
– Почему? Ты уже всё решил?
Макс вспомнила, что год назад приняла решение: быть счастливой. В конце концов, на что она рассчитывала? Год прошёл просто великолепно, и если надо расстаться… Пусть так и будет. Она не станет скандалить, мстить, замыкаться, сделает гордый вид, уйдёт, цокая каблучками и не оборачиваясь…
Да полоть же все артишоки мира, у неё даже встать не получалось, так ослабели ноги. И каблуков нет – только ботинки на надёжной подошве… И отчего-то встал в горле ком, такой, что не проглотить. А слёз вот нет. Да и хорошо – не стоит плакать, ведь им было так хорошо вместе…
– Я уже всё решил. Чёрт с ним, с величайшим сокровищем. Обнародую факт получения фондом незаконной недвижимости. Частные фонды не могут владеть такой собственностью, так что останется только добиться отчуждения в пользу Франкии. Вот видишь, какой я стал сознательный гражданин?! А тот миллион…
– Какой миллион? – уже ничему не в силах удивляться, прошептала Макс.
– Ну тот, который мне выдал Жерар, чтобы я помалкивал! Теперь-то мне уже можно говорить, раз месторождение передали мне? А оспаривать он не посмеет… В общем, эти деньги я могу подарить любому другому приюту. Выберешь за меня? Или лучше я сам: ты можешь не понять, где по-настоящему нуждаются, а где просто ищут поживы. Хорошо?
– Жерар, ты сейчас… Ты серьёзно? – спросила Макс, замирая от странного ощущения во всем теле.
Оно походило на то самое чувство, когда Жерар взлетел с нею на руках, а после ринулся вниз. Такое же ледяное онемение в животе, горячий пузырь в груди и страх, что сейчас они разобьются вдребезги. Но никто почему-то не разбивался, только сердце стучало всё сильнее и громче.
– Ну да, я очень серьёзно, – ответил Жерар. – Ты себе представь: бегу я от ювелира к тебе, и тут меня хватают…
– За пуговицу, – слабеющим голосом добавила Макс.
– Да! За пуговицу! – согласился Мильфей. – Бегу я и вдруг меня так ошарашивают. Но ведь я уже всё решил. И я подумал, что мне очень уж не хочется заново раскладывать по полочкам и принимать новые решения. Поэтому пусть будет так! Пусть месторождение минералов отныне принадлежит стране, а я буду свободен от унылой необходимости держать его в тайне.
– Но как же проклятие? – спросила Макс. – Оно же навсегда останется с тобой, нет? Оно же сделает тебе хуже?
– Вовсе нет, – сказал Жерар. – Вот, смотри.
Он достал из кармана маленькую коробочку и открыл её.
– Максис Жаклин! Я прошу тебя стать моей женой. Этим предложением я не просто желаю заполучить тебя навсегда, но ещё и заявляю: ты мое величайшее сокровище в мире.
Макс, наконец-то, сумела встать. А Жерар, напротив, опустился на колено.
– Ты же выйдешь за меня замуж?
И посмотрел снизу вверх лукавыми и чистыми глазами «хорошего мальчика».
– Полоть твои артишоки, Жерар, – сказала Макс, – я даже не надела то самое платье.
– Это не имеет значения, Макс. У тебя всё «то самое». Я жду, Макс, и от твоего слова сейчас зависит, останусь ли я проклят или обрету счастье.
Ой, даже так… Макс огляделась по сторонам, ища то ли поддержки, то ли запаздывающего официанта с ледяной водой. Парень стоял поодаль, замерев – видно, не желал портить момент. И другие люди сидели и стояли, неотрывно наблюдая, что же будет дальше.
Такой уж нынче день, располагающий к романтике. Любовь так и струится повсюду, летит вместе с ветром, сияет вместе со звёздами.
Разве можно ответить отказом на такое предложение?
– Да, – сказала Макс. – Да, я выйду за тебя замуж.
И не успела подумать, что давно в неё не летели букеты, как отовсюду посыпались цветочные лепестки. Жерар поднялся с колен и подтвердил свои намерения решительным поцелуем.
Так мы и оставим их двоих: целующимися под цветочным дождём.
Конец
