царит лютый холод. Ведь для людей это не самый удобный период. Кнес убедил меня в том, что зима — самое выгодное время для охоты на таких опасных животных.
— Треть из них, — объяснял он, — щенявые медвежата. Несмотря на свои внушительные размеры, они еще не умеют охотиться и полностью зависят от своих взрослых опекунов-самок. А самки, в свою очередь, полностью зависят от своих самцов, покоящихся в ожидании дичи. Пропитание самцов и всей стаи в итоге полностью зависит от умения самок находить и загонять в ловушку редко встречающуюся зимой в этих краях дичь. С наступлением же весны и во время короткого лета самцы не залегают в спячку — в этом нет никакой необходимости, поскольку в тайге достаточно пропитания.
— Почему дичи зимой меньше? — попытался я прояснить для себя щекотливый вопрос, но кнес уклончиво ответил, что большая часть животных мигрирует с наступлением первых заморозков. Куда именно они мигрируют, если почти весь континент зимой покрывается снегом, он не уточнил, а я, видя, что местный правитель не стремится раскрывать все свои карты, не стал приставать к нему с вопросами.
Я много времени думал о мироустройстве данного региона, и для того, чтобы подтвердить свои странные и пугающие догадки, мне нужна была информация из первых уст или из других очагов цивилизации. Но кнес не спешил давать мне добро на беседу со своими подданными. Моему экипажу по-прежнему строжайше запрещалось приближаться к крепости. Исключением была лишь Мария, но и ей разрешалось беседовать только с супругой кнеса и кнесенкой Виккой. Надавить на кнеса и получить нужные мне ответы силой я, конечно, мог, но это было бы достаточным поводом к применению против нас серьезного электродугового орудия. Сейчас мы всецело зависели от возможных поставок горючего от кнеса Владеймира, поэтому на совете с командой избрали поступательную тактику решения своих задач. Для начала решаем энергетический вопрос, а для этого нам нужно провернуть самую масштабную со времен охоты людей на китов облаву.
Тактику охоты разрабатывал майор Ковалев. По фронту обитания помеченных нами животных он предлагал поджечь мазут и другие оставшиеся после перегонки нефти продукты. По идее, масштабный пожар и задымление должны были заставить самок сорваться с насиженных мест и длительное время спасаться бегством. Преследуя их на «Ермаке», мы имели возможность разделять особи и разбивать их на мелкие группы огнем из бластеров, после чего планировали гарпунить их и изматывать долгой погоней. Убивать столь мощных зверей при помощи плазменных турелей «Ермака» мы не решились, поскольку каждый выстрел из такого орудия стоил бы нашему кораблю немалых энергозатрат. Теоретически все работало идеально, а как все пойдет на практике, должно было показать время. Пока же мы с командой ожидали, когда Репей и Болотов совершат маленькое чудо и выжмут из грязной, явно добытой не бурением нефти хоть что-то мало-мальски напоминающее авиационный керосин.
На третий день безделья ко мне подошел десантник Сергей Козырев с интересной мыслью.
— Товарищ начмед, — тихим голосом обратился ко мне десантник. Он вообще отличался молчаливостью и выдержкой и никогда, даже в самых жарких наших спорах, не повышал голоса. Его флегматичность настолько контрастировала с его свирепой внешностью, что порой казалось, сам десантник — это всего лишь бронемашина для какого-то маленького, спокойного и тихого существа. — У меня есть некоторые мысли, можете меня выслушать?
— Конечно, Сереж, что у тебя?
— Я тут подумал. Мы же скоро вновь сможем летать на «Ермаке»…
— Надеюсь на это.
— И нам также известны координаты крушения оставшихся двух челноков.
— Ну, допустим, — не совсем уловил я ход его мыслей. — Маловероятно, что после того, что мы видели на записи, кто-либо из них выжил.
— Я не предлагаю спасательную миссию, — успокоил меня Козырев. — Я подумал… — он огляделся по сторонам, словно стесняясь своих мыслей, и уже тише продолжил, — подумал, что при крушении могли уцелеть какие-то вещи. На челноках нашего типа большая часть груза хранится в герметичных бронированных контейнерах. Наши авиетки находились как раз в таких ящиках, — он указал на два больших грузовых ящика, которые распотрошили наши пилоты в поисках деталей для аппарата по перегонке нефти.
— И ты думаешь, что-то могло уцелеть? — недоверчиво спросил я.
— Крушение произошло, когда мы преодолевали плотные слои атмосферы, но «Смелого» и «Смирного» начали спускать раньше нас. Именно поэтому мы успели запустить маневровые двигатели, а они нет. Конечно, после удара о землю никто выжить на тех челноках не мог, тем более, что гореть и разваливаться они начали еще в воздухе. Но оборудование, оружие, припасы — там могло что-то уцелеть. Если не все, то хоть что-то. А в нашем положении любые запасные части и детали будут на вес золота.
Я подозвал к нам Ковалева и Марию, чтобы поделиться с ними идеей десантника.
— А что, — озвучил свое мнение командир группы, — мысль здравая. Если раздобыть достаточно топлива, перед полетом в Заполярье имеет смысл попробовать.
Мария же промолчала. Было видно, что ее эта идея никак не вдохновила, но логических причин возражать у девушки не было, и она решила отмолчаться. На том и сошлись.
На следующий день наши пилоты объявили результаты своей работы. Из тонны сырой нефти им удалось выжать только двести пятьдесят литров керосина. А для того чтобы этот керосин мог использоваться двигателями «Ермака», к нему пришлось добавить почти половину имеющихся у нас присадок. Мария выругалась вслух.
— Что не так? — не понял возмущение девушки наш доктор Боровский.
Ковалев пояснил за нее:
— Мало получилось. Рассчитывали на выхлоп хотя бы в сорок — сорок пять процентов, а вышло чуть больше двадцати пяти.
— То есть мы не сможем много пролететь? — попытался уточнить геолог.
Тут уже довольно резко ответила Мария:
— На этом плевке мы сможем взлететь и активно маневрировать не дольше часа.
Все разом приуныли. Выходило, что план Ковалева, включавший длительное преследование стаи самок с детенышами, реализовать невозможно, а перспектива застрять посреди тайги на замерзающем «Ермаке» не улыбалась никому. Пилоты, виновато потупив взгляды, переминались с ноги на ногу, явно раздосадованные тем, что не смогли выполнить план. Но винить их никто и не думал. Во-первых, не их вина, что кнес оказался таким скупердяем и не дал нам больше нефти, а во-вторых, ребята и так сделали больше, чем могли. Портативный НПЗ не был предназначен для работы в столь суровых климатических условиях. Предполагалось, что нефть для таких случаев должна была добываться закрытым путем из наиболее пригодных для этих целей залежей. Для этого в экипаже «Магеллана» водились высококлассные геологи, бурильщики и разведчики. А сейчас приходилось довольствоваться грязным продуктом, хранившимся на складах кнеса десятилетиями. По словам пилотов, большую часть времени они занимались не перегонкой, а очисткой нефти. В бочках, предоставленных кнесом, было огромное количество примесей. В основном соли и вода, которые еще нужно было отделить от самой нефти.
На самом деле, в данный момент мне была не ясна позиция Марии. Да, безусловно, ситуация не самая приятная, но мы были заложниками этой самой ситуации. Нужно было не пенять на судьбу, а искать приемлемые пути решения проблемы. Мария же выглядела раздраженной и даже пару раз сорвалась на своих подчиненных, резко ответив отказом на вопрос о тестовом запуске двигателей.
— Мы сожжем половину из того, что у нас есть! — рявкнула на Болотова начальница и, удалившись в дальний конец «Ермака», принялась лихорадочно чиркать что-то на планшете.
Мне не нравилась такая манера поведения девушки. Эмоции эмоциями, но нужно было учиться сдержанно реагировать на трудности. В конце концов, нравится нам это или нет, теперь мы все повязаны. Наши судьбы сплетены воедино, и уже пора было признать этот факт.
Без возможностей псионического воздействия повлиять на Марию будет сложно, но, как и всем нам, мне тоже нужно было учиться жить и работать в новых реалиях. Я набрался смелости и решил просто поговорить с Марией. Мне хотелось поставить зарывающуюся девчонку на место и расставить все точки над i. Но моему возмущению пришел конец, как только я подошел к девушке. Не успел я открыть рот, как она протянула мне свой планшет с наброском рисунка.
— Вы «Моби Дик» читали?
Cначала я не понял, что именно изображено на схеме, но, поняв, спешно вызвал к себе первого пилота и Ковалева. Репей, внимательно изучив рисунок на планшете своей начальницы, высказался довольно
