арфе).
Послушаем старую сказку,
Она начинается так:
За смерчами Красного моря
Есть остров Ваак-аль-Ваак.
Там блещут янтарные горы,
Там месяц гостит молодой;
Текут там глубокие реки
С живою и мертвой водой.
Там ива плакучая дышит
Невиданным гнетом ветвей, –
Не листья, а юные девы
Колышутся тихо над ней.
Поют они: «слава, Всевышний,
Тебе, победившему мрак,
Создавшему солнце и звезды,
И остров Ваак-аль-Ваак!»
И гимн их несется в лазури,
Как сладостный жертв фимиам.
И падают девы на землю,
Подобно созревшим плодам.
Послушаем старую сказку,
Она нам расскажет о том,
Как прибыл на остров волшебный
Царевич в венце золотом.
Прошел он янтарные горы,
Целящей напился воды,
И в чаще у райского древа
Его затерялись следы.
БАЛЬКИС:
Тоска, тоска!
ГАМИЭЛЬ:
О, лотос белоснежный,
Я не могу ничем тебе помочь?
БАЛЬКИС:
Ты можешь ли в эбеновые кудри
Вплести сиянье утренней зари?
Ты можешь мрак очей твоих восточных
Зажечь лучом зеленовато-синим,
Подобным свету лунного луча?
Не можешь, нет? Уйди же прочь, мне больно!
Оставь меня одну с моей тоской.
(ГАМИЭЛЬ уходит).
АЛАВИ: (вбегая)
Его нашли, его ведут, царица!
Он здесь, твой раб, окованный в цепях.
Как будет он теперь молить и плакать,
И пресмыкаться, ползая во прахе,
Уж то-то мы натешимся над ним!
Но что с тобой, моя голубка, крошка,
Дитя мое? Иль радостною вестью
Тебя убила глупая раба?
БАЛЬКИС:
Он здесь! И я не умерла, Алави?
Я не во сне?
ГАМИЭЛЬ: (возвращаясь)
О, посмотри, царица,
На пленника; ведь он точь-в-точь такой,
Каким хотела ты меня увидеть.
И вместе с ним закована гречанка,
Красивая, как молодая лань.
БАЛЬКИС:
Собраться всем. Начнется суд. Ступайте.
(Одна).
Моя любовь, мой милый, бледный мальчик,
Как я слаба, как я тебя люблю!
ДЕЙСТВИЕ III.
Шатер царицы Савской. Тронный зал.
В начале сцена действия сцена постепенно заполняется народом: жрецы, воины, невольники и невольницы. ГИАЦИНТ, окованный по рукам, стоит рядом с молодой, богато одетой гречанкой. За ними воин с обнаженным мечом.
ГИАЦИНТ: (Обращаясь к воину)
Скажи мне, друг, куда нас привели?
ВОИН:
Узнаешь сам. Вот, погоди, царица
Сейчас придет свой суд произнести.
ГИАЦИНТ:
Ответь мне, друг, одно, я умоляю:
Кто та, кого зовете вы царицей?
ВОИН:
Царица Сабы, мудрая Балькис.
ГИАЦИНТ: (обращаясь к гречанке):
Ты слышала? О, Комос! мы погибли!
Мы у нее, в шатре царицы Юга.
И это имя нежное. Балькис, –
Теперь звучит мне смертным приговором, –
Она клялась не пощадить меня.
КОМОС:
Она могла забыть тебя. Здесь много
Невольников красивых, юных, стройных.
Смотри вокруг. Они тебя не хуже.
Она могла забыть тебя давно.
ГИАЦИНТ:
Ты рассуждаешь здраво, как гречанка;
Под солнцем юга женщины не те. –
Они в любви так странно-постоянны
И в ревности не ведают границ.
КОМОС:
Но если я скажу ей откровенно,
Как мы с тобой друг друга крепко любим,
Я, может быть, разжалоблю ее,
И нас она…
ГИАЦИНТ:
О, глупое созданье!
Молчи и знай, что если… Вот она!
ВСЕ: (падая на колени)
Привет тебе, премудрая Балькис.
(Царица медленно восходит по ступеням, ведущим к трону, и полуложится на подушки. Две черных невольницы обвевают ее опахалом).
БАЛЬКИС:
Где пленный грек? А это кто же с ним?
ВОИН:
Он говорит – она его невеста.
БАЛЬКИС:
Невеста? А! Боюсь, что никогда
Его женой бедняжечка не будет.
«Красивая, как молодая лань!»
Длинна, как жердь, черна, как эфиопка.
Ты, право, глуп, мой смуглый Гамиэль.
(Обращаясь к пленнице).
Ты знаешь наш язык? Иль мне с тобой
По-гречески прикажешь объясниться?
КОМОС:
Немного знаю.
БАЛЬКИС:
Подойди ко мне,
Поближе стань и отвечай толково:
Откуда ты и как тебя зовут?
Ну, говори.
КОМОС:
Я – Комос.
БАЛЬКИС:
Что за имя?
Противный звук! – Но, может быть, зато,
Гордишься ты своим происхожденьем?
Кто твой отец?
КОМОС:
Отпущенник из Фив.
Теперь торгует овцами и шерстью.
БАЛЬКИС:
А мать твоя?
КОМОС:
Рабыня черной крови,
Невольница.
БАЛЬКИС:
Достойное родство!
Теперь понятно мне, откуда эта
Широкая и плоская спина,
Назначенная матерью-природой
Не для одежд пурпурных, а для носки
Вьюков, камней и рыночных корзин.
(Вставая).
От Солнца я веду свой древний род!
И потому, не только по рожденью,
Но каждым взглядом, словом и движеньем –
Царица я от головы до ног.
А дочь раба останется навеки
Рабынею, хотя б ее хитон
Весь соткан был из камней драгоценных.
Но все равно ты это не поймешь.
(Садится снова).
Итак, увы, ни именем, ни родом,
Ни красотой похвастать ты не в праве,
Но, может быть, в искусствах ты сильна?
КОМОС:
В искусствах?
БАЛЬКИС:
