— Не затесались? — поинтересовалась Эвглин. Ванн Бильт с сожалением вздохнул.
— Вообще идеальный способ проникнуть в замок, правда? Отличная маскировка — редко кто заглядывает под это тряпье. Там отвратное зрелище, честно говоря. Но нет, их там нет.
Эвглин хотела добавить что-то поязвительнее, но потом решила промолчать. Раз уж ты здравомыслящий человек, то будь им до конца.
— Отдыхайте, — посоветовал ванн Бильт. Капли крови на его лице уже засохли, и он их, похоже, так и не заметил. — Отдыхайте, пока есть возможность.
«Какая подкупающая забота!» — гневно подумала Эвглин, когда ванн Бильт закрыл за собой дверь. Он прекрасно знает, кто на самом деле решил погубить Харвиса и принца, он понимает, что никакого заговора нет — интересно, насколько значительна выгода, которую он получит? Или тут все дело не в выгоде, а в возможности пытать и мучить, показывать свою неограниченную власть над людьми, попавшими в его лапы…
Эвглин вдруг поняла, что ей становится тяжело дышать. Воздух в комнате стал плотным и каким-то вязким, и каждый вдох требовал усилий. Эвглин почти без сил опустилась на кровать. Что делать? Звать на помощь?
Возле окна стало темнеть. Воздух там обретал плотность, кипел серыми волнами, вращался, формируя воронку. Эвглин зачарованно смотрела в нарастающую тьму, и вдруг все закончилось. В комнату ворвался свежий воздух из окна, и Эвглин увидела, что на ковре, там, где минуту назад был кипящий мрак, стоит целая компания.
— Харвис! — воскликнула она и бросилась к мужу.
— Эвглин! — он обнял ее настолько крепко, что Эвглин на мгновение почудилось, что ребра затрещали. Они оба были живы, и, насколько Эвглин сейчас могла судить, и Харвис, и принц с полковником были вполне здоровы. Вопросы вызывало только пестрое одеяние прокаженных.
— Ванн Бильт сказал, что лично осмотрел всех прокаженных, — шепотом сообщила Эвглин. Не хватало еще, чтоб голоса привлекли ненужное внимание. — Как вы от него спрятались?
Харвис только рукой махнул.
— Самым главным было проникнуть в замок, — ответил он. — Его высочество предложил присоединиться к паломникам, а уж придать нам облик прокаженных было моей задачей.
— Незачем тут задерживаться, — сказал полковник так, что стало ясно: с ним лучше не спорить. — Поговорим в безопасном месте.
Харвис взял Эвглин за руку, и воздух возле окна снова забурлил, складываясь в непроглядно черную воронку. Другая ладонь Эвглин оказалась в руке Альдена, и тот негромко произнес:
— Вы не представляете, как я счастлив видеть вас живой и здоровой.
Харвис с неудовольствием посмотрел на принца, и в следующий миг вся компания уже летела во тьму. Последним, что подумала Эвглин, покидая замок, было: «Ванн Бильт очень удивится, когда увидит, что я исчезла из запертой комнаты».
А потом ее окончательно затянуло во тьму.
* * *
Безопасным местом, о котором говорил полковник Матиаш, оказалась избушка в глухом лесу, утопавшая в зарослях крапивы. Глядя на крышу, которая сползала на избушку, словно шапка, Эвглин подумала: «Да, нас тут действительно никто не станет искать».
— Где мы? — уточнила она. Принц пожал плечами, зато полковник ответил:
— По моим догадкам это Веренвейская пуща. Дикие места. Тут в пяти сотнях лиг ни одной живой души.
— И правда безопасно, — согласилась Эвглин, невольно поежившись: лесной ветер к вечеру стал прохладным, а на ней по-прежнему была лишь ночная рубашка, в которой ее забрали люди ванн Бильта.
— Проходите, дорогая Эвглин, проходите поскорее, — принц широко распахнул дверь в избушку, и оттуда повеяло теплом и сытным запахом каши: Харвис, который вошел в избушку первым, уже успел развести огонь.
Каши было много, и Эвглин, проглотив первую ложку разваренной крупы, подумала, что никогда не ела ничего вкуснее. Когда деревянные миски опустели, то Харвис произнес:
— Ну что, господа, теперь давайте думать, что нам делать.
Он сидел рядом с Эвглин и казался таким надежным и сильным, что она перестала бояться. Они сумели спастись, в ближайшее время никто их не достанет, и они обязательно смогут доказать, что не устраивали никакого заговора! Эвглин взбодрилась — теперь, в тепле и уюте крошечной избушки, все проблемы казались решаемыми.
— Переходим на нелегальное положение, — сказал Альден. Теперь, когда опасности, пусть на время, но остались позади, он снова выглядел энергичным и решительным и иногда смотрел в сторону Эвглин так, словно пытался дать понять, что никакие злоключения не заставили его забыть о своем предложении. — И будем скрываться, пока не узнаем точно, кто за всем этим стоит.
— То, что мы скрываемся, уже свидетельствует против нас, — подал голос полковник. — Я предлагаю, чтоб Харвис открыл этот туннель прямо в кабинет государя Клауса. Выберемся и сразу же падем ему в ноги: так, мол, и так, надежа-владыка, стали жертвами интриг, а перед тобой нет нашей вины.
Эвглин сомневалась, что такой план выполним. Даже если они появятся перед королем и все ему расскажут, вряд ли он поверит, пока ему не представят настоящего злоумышленника.
— Он нам не поверит, — вздохнула Эвглин. — Нам нечем подтвердить наши слова.
— И еще неизвестно, какие улики против нас сфабрикованы, — поддакнул Харвис. — Нет, тут придется действовать по-другому.
В котелке забурлил чай на травах. Полковник, взявший на себя обязанности кулинара, снял котелок специальным крючком и сказал:
— Жалко только, что чашек нету. А так ничего чаек вышел, ароматный.
Харвис вздохнул и, поднявшись со скамьи, энергично растер ладони.
— Раз уж мы тут проведем какое-то время, — сказал он, — то следует обустроиться.
Принц Альден среагировал молниеносно, быстро переместившись подальше от колдуна. Харвис сжал и разжал кулаки — вокруг его пальцев заискрились мелкие золотые молнии, и в избушке пронзительно запахло чем-то горьким. Скамья под Эвглин дрогнула, и девушка с визгом бросилась в сторону принца и полковника — в тот же миг половицы заплясали, и Эвглин с ужасом и восторгом увидела, что они увеличиваются в размерах и расслаиваются на полосы.
Паркет! Харвис делал паркетный пол!
С пальцев колдуна срывались все новые и новые молнии. Снаружи зашумело, послышался грохот и треск ломаемых деревьев. Дверь сорвалась с петель, дверной проем заскрежетал, раздвигая плечи, и в избушку медленно и важно стала заходить мебель. Кресла, обеденный стол, кровати, изящные стулья с витыми ножками прыгали по паркету, занимая места. Эвглин растерянно смотрела на мебель, которая толкалась перед обитателями избушки, и никак не могла поверить, что все это происходит с ней на самом деле.
Завыли и затрещали, ломаясь, стены. В прорехи ворвался прохладный вечерний ветер и тотчас же захлебнулся: стены стали выше, покрывались светлыми плотными полосами обоев. Мебель довольно забила ножками, разбегаясь по своим местам. Эвглин не могла и слова вымолвить от восторга: на ее глазах избушка-развалюшка превратилась в просторный светлый дом, в котором вся их компания прекрасно могла разместиться, и никто бы никому не помешал. Захлопали двери — новенькие, пахнущие сосной — и Эвглин услышала мелодичный звон: это в высоких окнах появлялись стекла, а возле очага запрыгала посуда, забираясь на стол. Котелок с полковничьим чаем казался незваным гостем среди этих маленьких белоснежных чашек.
