— Мой отец еще не умер, — глухо напомнил Альден. Похоже, он принял всерьез все, что сказал Харвис. — И я не знаю, как…
— Дружище, мы должны отправиться к твоему брату, — произнес полковник. — Если там и в самом деле планируется покушение, мы должны его предотвратить, — он сделал паузу и добавил: — Мне чутье показывает, что наш великий и ужасный волшебник прав. А я очень не люблю, когда меня пытаются забить — какой уж из меня жертвенный агнец….
Некоторое время все молчали. В доме воцарилась глухая тишина, нарушаемая лишь шагами ветра за окнами. В лесу почти стемнело, и мир внезапно стал пугающе маленьким.
— Я перенесу нас к принцу, — сказал Харвис. — Он отправляется на охоту послезавтра, так что думаю, все в наших руках.
— Это еще половина дела, — вздохнул принц. — Не забудьте перенести нас сюда, если что-то пойдет не так.
Харвис ободряюще улыбнулся и прикрыл глаза.
— Не забуду, — ответил он. — Можете не переживать.
* * *
Время тянулось медленно-медленно.
Эвглин заперли в небольшой, но вполне уютной комнате — первым делом она бросилась к открытому окну и разочарованно убедилась, что сбежать не получится. Окно выходило на глухую стену замка, которая затем утыкалась в ров, заполненный прозрачной водой насыщенного голубого цвета. Над водой парили сверкающие зеленоватые стрекозы, которые вспыхивали, едва только их стеклянные крылышки касались воды, и Эвглин поняла, что тут не обошлось без магии.
Она устало села на кровать, небрежно застланную тонким одеялом. Где сейчас Харвис, что с ним? Эвглин с ужасом подумала, что колдуна наверняка пытают. Да и с ней тоже вряд ли будут церемониться, если дело примет более серьезный оборот. Если ванн Бильт был с ней вежлив, то это еще не означает, что так будет всегда.
С врагами государства не церемонятся.
Эвглин стояла возле окна, смотрела на бескрайние луга, утопающие в тумане, и ее захлестывала обида и гнев. Ни она, ни Харвис никому не причинили зла и не хотели ничего дурного — их просто подставили, и никто из допросчиков не собирался слушать правду. Оказаться в заключении по обвинению, притянутому за уши! Эвглин поверить не могла, что это случилось.
Потом ей принесли обед — миску каши с мясом, ломоть каравая и яблоко. Проглотив все это, Эвглин поняла, насколько проголодалась — еда никак не утолила ее голод. А каково сейчас Харвису? Где он и что с ним?
Когда вечером откуда-то сверху раздался тоскливый протяжный звук трубы, Эвглин уже успела отчаяться. Она выглянула в окно и увидела, что к замку приближается разноцветная процессия, похожая на огромную гусеницу. Гусеница шевелилась всем телом, вздрагивала и через равные промежутки времени издавала дружный стон.
Перехожие калеки, поняла Эвглин. До этого она никогда не видела их, только читала в книгах, и теперь с любопытством смотрела, как бродяги, изувеченные красной проказой, движутся к опущенному через ров мосту. В отличие от белой проказы, смертельного вирусного заболевания, проказа красная была врожденным пороком и следовательно не заразной. В Эльсингфоссе такие прокаженные считались блаженными и особо угодными Господу — приютить их под своим кровом считалось делом достойным и благородным. Эвглин вздохнула и отошла от окна. Даже этим несчастным изувеченным болезнью людям жилось лучше, чем ей. Они могли пойти, куда захотят, и никто бы не запретил им этого… Никто и никогда не обвинил их в том, чего они не совершали.
В дверь постучали, и в замке заворочался ключ. На пороге обнаружился Иахим ванн Бильт, и Эвглин с ужасом заметила на его левой щеке брызги крови. Контраст с равнодушным, очень спокойным лицом был настолько пугающим, что Эвглин с трудом подавила желание зажмуриться.
— Как сидится? — практически дружелюбно поинтересовался ванн Бильт. Эвглин хмуро посмотрела на него и ответила:
— Благодарю вас. Вполне комфортно.
— Не надумали рассказать мне о планах принца? — поинтересовался ванн Бильт.
Эвглин вдруг подумала, что ванн Бильт — само очарование. Этакий добродушный джентльмен, который всегда ведет себя так, как и подобает джентльмену. От этого было еще страшнее. Она прекрасно знала, чем занимаются такие, как ванн Бильт.
— Понятия не имею, о чем вы, — холодно сказала Эвглин. Ванн Бильт пожал плечами: ну не хотите, как хотите.
— Ладно, — ответил он. — Не буду настаивать — пока. Тогда сидите дальше. Кстати, ваш муж сбежал из камеры для допросов, и прихватил с собой его высочество Альдена и полковника Матиаша. Как по-вашему, что это значит?
Эвглин не сдержала радостного возгласа. Харвис был жив, он смог спастись и теперь обязательно придет на помощь! Лицо ванн Бильта слегка дрогнуло, и Эвглин поняла, что он так улыбнулся.
— И что же это значит? — ответила Эвглин вопросом на вопрос, постаравшись придать своему лицу максимально равнодушный вид. Враг не должен был видеть ее чувств.
— А то, что ваш муж действительно замешан в интригах его высочества. Они сообщники, и они обязательно придут за вами, — сообщил ванн Бильт. — Но, конечно, у меня есть, чем их встретить. Сидит птичка в башне, завлекает добычу…
Пол качнулся под ногами, и Эвглин оперлась на спинку стула, чтоб не упасть. Ванн Бильт оценивающе посмотрел на нее и удовлетворенно кивнул.
— Не волнуйтесь, сразу их никто не убьет, — поспешил заверить ванн Бильт. — Заговорщиков отвезут в столицу, а там уже состоится прилюдная казнь. Его величество Клаус добр, но его доброта не бесконечна. Во второй раз он сына не простит.
— Вы прекрасно знаете, что мой муж и его высочество ни в чем не виноваты, — проговорила Эвглин, стараясь смотреть ванн Бильту в лицо. — Не было никакого заговора. Не было. Все это ложь. Их просто пытаются использовать.
Лицо ванн Бильта снова дрогнуло, и он ответил:
— Разумеется, я это понимаю. Но, дорогая госпожа ванн Рейн, это не имеет никакого значения. Никакого.
Эти слова прозвучали как пощечина — резкий, обжигающий удар.
— То есть, вы признаете, что готовы пытать и мучить невинных людей?! — воскликнула Эвглин. Кулаки сжались сами — она с трудом сдерживалась, чтоб не броситься на ванн Бильта. Прекрасно понимала, что ничем хорошим для нее это не закончится.
— Мое дело — безопасность государства, — терпеливо повторил ванн Бильт, словно в очередной раз обращался к несмышленому ребенку. — Было намного спокойнее, когда ваша веселая компания сидела где-то в песках и не высовывала носа. Но теперь времена поменялись — значит, следует принять меры.
— Вы чудовище, — выдохнула Эвглин. — Вы чудовище…
Ванн Бильт рассмеялся, словно его пленнице удалось очень удачно пошутить или сделать ему весьма приятный комплимент.
— Чудовища только что прибыли в замок, — сообщил он. — Красные прокаженные. Я осмотрел их лично, подозревал, что ваш муж с приятелями окажется в такой прелестной компании.
