Судья Полк посмотрел на находившегося в замешательствеКолберна Хейла и не нашелся что сказать.
— Одну минуту, — вмешался Роберте. — Кто здесь ведетпроцесс? Почему этот частный детектив вмешивается в допрос? Дональд Лэм неадвокат. У него нет официальных полномочий.
Тут Хейл не выдержал. Он спрыгнул со свидетельского места и,как кролик, мелкими шагами побежал к боковому выходу из зала суда.
— Задержите этого человека! — приказал судья Полк судебномуприставу.
Но Хейл ушел уже далеко. Я взглянул на судью и спросил:
— Он быстро оправился от синяков и переломов, не так ли,ваша честь?
Судья Полк посмотрел на меня, хотел было сделать замечание,но вдруг улыбнулся и сказал:
— Изумительное исцеление.
— Я предлагаю, чтобы главное полицейское управление распространилоподробное описание этого человека. Его будет легко найти по подбитому глазу.
— Но Дональд Лэм не имеет права задавать здесь вопросы, —возразил Роберте.
Полк улыбнулся ему и сказал:
— Верно, мистер Роберте, но на это имеет право суд, и суд намеренполучить ответы на некоторые вопросы.
Полицейские задержали Хейла на выходе из здания суда ивернули в зал.
Судья Полк сказал:
— Молодой человек, вы даете показания под присягой. Сейчасже вернитесь на место свидетеля и выслушайте меня. Вы можете оказатьсяпричастным к преступлению. Суд предупреждает вас, что вы не обязаны делатьникаких заявлений. Если вы чувствуете, что своим ответом нанесете себе вред,можете не отвечать на вопрос. Если вы предпочитаете просто молчать, у вас естьэто право. Вы также имеете право нанять адвоката, который будет представлятьваши интересы на всех этапах расследования. Если у вас нет достаточной дляэтого суммы денег, суд назначит вам адвоката. Но вы не должны вскакивать сосвидетельского места и убегать из зала суда, как вы это сделали минуту назад.
Итак, вы желаете отвечать на вопросы?
Хейл поерзал на месте, но ничего не сказал.
— Вы хотите посоветоваться с адвокатом? Суд намеренпригласить врача, чтобы осмотреть вас.
— Я не виноват, — сказал Хейл. — У меня не было выхода — ядействовал в состоянии самообороны. Но если я буду продолжать вести себя так жеглупо, как до сих пор, то все кончится тем, что меня обвинят в убийстве.
— Вы можете либо говорить, либо молчать, как хотите, —сказал судья Полк, — но вас осмотрит врач.
Хейл начал говорить. Слова просто били из него фонтаном.
— Я знал, что контрабандисты на машине собираются пересечьграницу. Мне было известно, что у них назначена встреча со связником в семьвечера в кафе «Монте-Карло», и я договорился со своей подругой увидеться тамтоже в семь часов. Но из-за начавшегося дождя машина с грузом задержалась. Ядовел их до границы. В машине находились двое. Один из них пересел на машину срацией и поехал вперед на разведку.
Пикап с прицепом остался ждать у края дороги. У меня былодостаточно материала для отличной статьи, но я хотел поставить эффектную точку.Я решил вызнать, куда они отправят плавучий домик. Вторая машина невозвращалась, и я понял, что она попала в пробку или что-то другое вызвалозадержку. Я расположился в месте, откуда можно было наблюдать за прицепом сплавучим домиком. Шел дождь. Я продолжал ждать. Наконец водитель пикапа вылезиз машины и забрался в домик. Я подумал, что он отправился спать.
Я оказался слишком самонадеянным, — продолжал рассказ Хейл.— Я не мог устоять, чтобы не попытаться выяснить одну делать, которая мне моглапригодиться. Я говорю о номерах «форда». Когда я ехал за контрабандистами, мнене видны были номера, поскольку пикап был скрыт за прицепом. Увидев, чтоводитель скрылся в домике, я тут же попался. Водитель заметил меня, резкооткрыл дверь и, вытащив пистолет, приказал мне войти внутрь домика. Я понял:либо он — либо я. Ему, правда, хотелось узнать, что я там делал. По егоповедению я сообразил, что парень не принимает меня за полицейского. Однако,увлекшись расспросами о том, кто я такой да что здесь вынюхиваю, он слегкаотвлекся. Я резко выхватил револьвер, и мы несколько секунд стояли друг противдруга.
Я очень волновался и поэтому опоздал на одно мгновение. Онвыстрелил. Если бы полицейские осмотрели домик получше, они увидели бы где-то впередней стенке отверстие от пули. Я спустил курок. Он промахнулся, я — нет.Меня охватила паника. Я взял его пистолет, сунул себе в карман и выбросилспустя пару часов. С револьвером Колхауна в руке я побежал к тому месту, гдестояла моя машина, и от края кювета забросил его подальше в поле. Мне следовалобы пойти в полицию. — Рассказ Хейла подходил к концу. — Но вместо этого яперебрался через границу и стал размышлять, как мне быть. Я провел в машине всюночь.
Утром, когда открылся магазин, я купил рыболовную леску,нашел место, где меня наверняка нашли бы, и сам себя связал. Если бы меня долгоникто не обнаружил, я бы мог сам развязать узлы. Перед этим я стукнул себя поглазу и разбил нос, чтобы все думали, что меня избили. Мне и в голову не моглоприйти, что кто-то догадается искать кровоподтеки на моем теле. В отеле ДональдЛэм все время пытался затащить меня в бассейн, и только тогда до меня дошло,как легко меня можно раскусить. Моя история почти неправдоподобна, но всепроизошло именно так. Я не хочу, чтобы меня обвинили в убийстве. Это быласамооборона.
Судья Полк посмотрел на сержанта Селлерса.
— Полиция тщательно осматривала домик? — спросил он. — Былоли обнаружено пулевое отверстие в стене?
— Ваша честь, — последовал ответ, — пулевое отверстие небыло обнаружено. Но в подушке, которая лежала на диване, оказалось небольшоеотверстие. Мы не стали разрывать подушку, так как не могли предположить, чтотам можно найти пулю.
— Вам бы следовало это сделать, — сказал судья Полк идобавил: — Мне кажется, что полиция в этом деле оказалась не на высоте. Шериф,возьмите под стражу этого человека. Дело против Мильтона Карлинга Колхаунапрекращено. Заседание суда закрыто.
Судья Полк вышел. В зале началось столпотворение.
Несколько репортеров столкнулись в дверях, стараясь первымидобраться до ближайшего телефона.
Я посмотрел на Колхауна и сказал:
— Поздравляю!
Тот горячо обнял меня. Я испугался, как бы ему не пришло вголову начать целоваться.
Нам понадобилось не менее получаса, чтобы пробраться сквозьтолпу журналистов и сесть ко мне в машину. Я успел сказать Колхауну, чтобы навсе вопросы он отвечал одной фразой: «Никаких комментариев». Часто этого вполнедостаточно, чтобы газетчики отстали. Но телерепортеры продолжали соватьобъективы своих камер чуть ли не в самые наши физиономии.
