– Да.
– Было ли состояние подзащитной схоже с тем, когда человекговорит во сне?
– Весьма схоже. По сути, это и было говорение во сне,вызванное искусственно.
– У меня все, – сказал Мейсон.
– Минутку, – сказал Гамильтон Бергер. – Если заявления,сделанные пациентом под воздействием так называемой сыворотки правды, неверны,то не было бы никакого смысла в проведении такого испытания, доктор.
– Я не сказал, что они неверны. Я сказал, что всегдасуществует возможность, что они могут оказаться таковыми.
– Велика ли эта возможность настолько, что это отрицаетценность такого испытания? Другими словами, вы тратите деньги и время пациента,проводя лечение, не имеющее никакой ценности?
– Конечно, нет. Просто надо понимать, как оценивать такиеответы. Временами даже неверные ответы помогают выявить эмоциональный статуспациента.
– Таким образом, этот тест имеет ценность при диагностике?
– Совершенно верно.
– Конкретно этим тестом вы пытались установить, что вызываетпоявление комплекса вины у пациентки?
– Протестую, – встрял Мейсон, – против попытки затронутьврачебную тайну. Этот вопрос был уже задан, я уже вынес протест против него,протест был поддержан. Повторяю: вопрос затрагивает конфиденциальнуюинформацию. Кроме того, он апеллирует не к фактам.
– Я полагаю, – постановил судья Ашерст, – что выидентифицировали пленку, мистер прокурор. Я думаю, дальнейшие вопросы должныбыть ограничены, кроме тех, что касаются ментального состояния пациентки вовремя записи. Думаю, главный вопрос для суда сейчас – попытка ознакомитьприсяжных с этой записью.
– Я прошу, чтобы присяжные прослушали запись, – сказалБергер.
– Я протестую, – возразил Мейсон, – на том основании, чтолента содержит конфиденциальную информацию, касающуюся отношений врача и егопациента. Я протестую, поскольку эта информация является врачебной тайной. Япротестую, потому что, по всей видимости, записанные на ленту заявленияподзащитной могут оказаться неверными, поскольку были сделаны под влияниемнаркотиков. И я протестую на том основании, что до сих пор не даныдоказательства наличия состава преступления, корпус деликта, относительно того,что Мошер Хигли умер от причин, отличных от естественных, и пока не будетполучено определенного и недвусмысленного свидетельства, указывающего накакую-либо криминальную активность, связанную со смертью Хигли, не может быть иречи ни о каких признаниях подзащитной.
Судья Ашерст повернулся к присяжным.
– На время, пока суд рассмотрит протест защиты, – сказал он,– присяжные освобождаются от своих обязанностей и должны будут покинуть этотзал. Во время этого периода никто из вас не должен обсуждать дело или протест,который будет рассмотрен перед судом. Вы не должны обсуждать рассматриваемоедело или позволять, чтобы его обсуждали в вашем присутствии. Вы не должныформировать или выражать свое мнение относительно виновности обвиняемой до техпор, пока все дело не будет представлено вам в полном объеме. А теперь выдолжны покинуть зал, а суд рассмотрит аргументы сторон.
Гамильтон Бергер, подождав, пока присяжные удалятся, сказал:
– С позволения суда, в отсутствие присяжных я могу заверитьсуд, что на пленке записано определенное утверждение обвиняемой, сделанное, безвсякого сомнения, ее голосом, в котором обвиняемая признается в том, чтоотравила Мошера Хигли. Я утверждаю, что если у нас и нет неопровержимогодоказательства, что Мошер Хигли умер в результате отравления цианидом, то мы,полагаю, со всей определенностью установили, что он не умер от какой-нибудьестественной причины. Следовательно, здесь должен присутствовать какой-токриминальный элемент. Я полагаю, мы также собрали достаточно предположений, чтосмерть Хигли, скорее всего, наступила вследствие отравления цианистым калием.Поэтому мы можем представить запись на пленке как доказательство.
Судья Ашерст посмотрел на Перри Мейсона:
– Я бы хотел услышать мнение защиты по этому поводу.
Мейсон заявил:
– Это конфиденциальная информация. Все записанные на пленкузаявления сделаны под воздействием наркотиков. Суд ведь не станет выслушиватьпоказания свидетеля, находящегося в наркотическом опьянении. Поэтому суд недолжен принимать во внимание записанные на пленку показания, сделанные в такомсостоянии. В этом штате законом было установлено – я ссылаюсь на прецедент вделе, возбужденном штатом Калифорния против Робинсона, 19, Калифорния, 40, – вкотором слова обвиняемого, произнесенные в бессознательном состоянии, не могутслужить доказательством вины и являются недопустимым свидетельством. Этоправило было установлено, чтобы исключить из рассмотрения слова обвиняемого,произнесенные им во сне. С позволения суда, могу напомнить, что на этотпрецедент ссылались в деле Чэдвика против Соединенных Штатов, 141, федеральныйсуд, 225.
Судья улыбнулся:
– А я-то гадал, зачем вы задавали вопрос относительноговорения во сне, мистер Мейсон. Теперь я понимаю, что вы основательноподкрепляете свой протест. Ваши обоснования кажутся мне убедительными.
Судья Ашерст посмотрел на Гамильтона Бергера.
– Эта доктрина уже устарела, – возразил прокурор. – Во времяпроцесса Калифорния против Рукера, 11, Калифорния, 2-я апелляция 609, 54,Тихоокеанское побережье-два, 508, было решено, что любое свидетельство,стремящееся установить, что обвиняемый не был в полном сознании во времяпризнания своей вины, затрагивает не допустимость такого признания, а лишьставит вопрос перед присяжными о степени весомости этого признания. Поэтому янастаиваю на том, чтобы присяжные прослушали запись. Противная сторона тогдасможет представить все свои соображения насчет ментального состояния обвиняемойк моменту совершения признания. Присяжные смогут рассмотреть свидетельство сточки зрения ложности или правдивости признания. Однако могу заверить суд, чтовсе факты показывают истинность признания. Картина складывается совершенноцельная, факты и свидетельства не противоречат друг другу. По закону любоепризнание, независимо от того, как оно получено, допустимо, если естьсвидетельства, подтверждающие его подлинность.
Прокурор сделал паузу, затем продолжил:
– С позволения суда, я прочту вам текст из восьмого тома«Калифорнийской юриспруденции», страница 110: «Поскольку теория, согласнокоторой бессознательные признания не принимаются во внимание, базируется натом, что такие признания могут быть ложными, то если таковое признаниевскрывает факты, относительно которых доказана их истинность, сама причинаприменения этой теории перестает существовать». Напомню, с позволения суда, чтоэто положение было использовано в случае Калифорния против Ксателло, 194,Калифорния, 595; 229, Тихоокеанское побережье, 855, где было признано, что,если факты и обстоятельства подтверждают признание вины, правило, согласнокоторому бессознательные признания не рассматриваются, перестает действовать. Спозволения суда, мы намерены показать, что в данном случае признание обвиняемойполностью подтверждается фактами до такой степени, что признание со всейочевидностью должно будет считаться правдивым.
