Матильда уселась рядом со мной, натянув на колени подол бального платья:
— Но как такое возможно?
— Когда она надела ожерелье с алмазом Тик-так, её душа перенеслась в мир под названием Проспа. Ей там плохо, она ужасно страдает, но я изо всех сил стараюсь её вызволить.
— Ожерелье сейчас на тебе? — Глаза Матильды хищно сверкнули в полумраке темницы. — Может, алмаз поможет нам выбраться отсюда… Он при тебе, Покет?
Боль утраты сдавила моё сердце. Я покачала головой.
— Врёшь! — прошипела Матильда.
Прежде чем я успела ответить, дверь с душераздирающим скрипом отворилась. Бледный свет хлынул из коридора в нашу тесную каморку. Врач… Это пришёл врач, кто же ещё!
Но тут я услышала постукивание трости по полу, размеренное, как тиканье старых часов. И от этого звука меня пробрал озноб. Не может быть! Ведь не может, правда? Выражение растерянности и недоумения появилось у меня на лице в ту самую минуту, когда на пороге сырой темницы возникла леди Элизабет Баттерфилд.
— Добро пожаловать, — сказала она.
Матильда и я разом вскочили на ноги, наши цепи зловеще зазвенели.
— Вы не представляете, как я счастлива вас видеть, дорогая! — воскликнула я, одарив леди Элизабет благодарной, хотя и несколько растерянной улыбкой. — С нами тут такой ужас приключился! Нас похитили. Втолкнули в эту каморку. Приковали к стене. Правда, Матильда?
Та не ответила. Она лишь молча ухмылялась.
— Это правда, Матильда? — спросила леди Элизабет, сверля внучку взглядом.
— До последнего слова, бабушка.
— Рада слышать, — хмыкнула она.
Как странно! Я почувствовала, что суть происходящего отчасти ускользает от меня. Как прикажете понимать этот их разговор? Всё стало ясно, только когда Матильда наклонилась и с лёгкостью избавилась от браслета на щиколотке. Замок на нём оказался не заперт.
Она сбросила кандалы и встала рядом с леди Элизабет.
Я покачала головой:
— Не понимаю.
Леди Элизабет подняла трость и направила её на меня:
— Ты забила Ребекке голову опасной чепухой, и именно это, я ни минуты не сомневаюсь, привело к её гибели. Ты испортила бал в честь дня рождения Матильды, сделав мою внучку посмешищем для всего Саффолка. Твоими стараниями на имя Баттерфилдов легла тень позора и трагедии. Ты во всём виновата, мисс Покет!
— Бабушка не верила, что ты настолько глупа, чтобы попасться на наш маленький розыгрыш, — весело добавила Матильда. — Но я убедила её, что это сработает.
— Мы выслеживали тебя много недель, — добавила леди Элизабет с глубоким удовлетворением.
— Так всё, что произошло этой ночью, было… — Я не договорила. Это было слишком ужасно, чтобы произнести вслух.
— Всё, что произошло этой ночью, было лишь началом, — сказала леди Элизабет. — Началом воздаяния за твои грехи, мисс Покет.
Старая перечница ничуть не изменилась. Голова как грецкий орех. Руки-крюки. Тощая, как скелет. Злобная до невозможности. Мисс Фрост предупреждала, что после смерти Ребекки леди Элизабет обрушит свой гнев на меня, но, увы, я не приняла её слова всерьёз.
— У вас ничего не выйдет, — твёрдо сказала я. — Человека нельзя запереть в сумасшедшем доме без распоряжения врача. Я точно знаю, я читала об этом в самых достоверных приключенческих романах.
Леди Элизабет фыркнула:
— Сколько романов я ни читала, мне всегда хотелось пристрелить автора. — Она обернулась к двери. — Профессор, зайдите!
Оказывается, он стоял в коридоре, слушая нас и ожидая, когда его позовут. Теперь врач быстро вошёл в каморку и заискивающе улыбнулся леди Элизабет.
— Профессор Сплюнгейт — один из самых уважаемых врачей в стране, — сообщила леди Элизабет. — И поскольку я состою в правлении этой лечебницы и вношу весьма щедрые благотворительные пожертвования, он любезно согласился освидетельствовать состояние твоего пошатнувшегося рассудка.
— Как ты себя чувствуешь, Айви? — спросил профессор.
— Лучше не бывает, дорогой, — ответила я так разумно, как только могла. — Если не считать того, что меня похитили мстительная старая карга и её злобная внучка.
— Ясно, — многозначительно кивнул врач.
У него был до невозможности мрачный вид. Хмурое лицо. Глаза зелёные и выпуклые, а лоб такой огромный и морщинистый, что хотелось заклеить его обоями. Но как бы отвратительно и устрашающе ни выглядел профессор, он всё-таки был почтенным доктором и уж наверняка должен был понять, что я стала жертвой коварного заговора.
— Ты говоришь с привидениями, Айви? — спросил он.
— Только при крайней необходимости, — блестяще ответила я.
— Очень интересно.
— А ещё она думает, что Ребекка жива, только находится в каком-то другом мире, — с готовностью подсказала Матильда. — И вот только что Покет сказала мне, что навещала её там.
Глаза профессора, и без того выпученные, едва не вылезли из орбит:
— Пациентка утверждает, что посещала иной мир?
— Может, так оно и было, — сказала Матильда. — У неё имелось одно очень необычное ожерелье.
— Вздор! — рявкнула леди Элизабет и стукнула тростью по ботинку доктора. — Теперь вы убедились, что она сошла с ума?
— Это правда, Айви? — спросил он. — Ты действительно веришь, что покидала этот мир и переносилась в какой-то иной?
Я почувствовала, что ступаю по скользкому льду.
— Послушайте, профессор Сплюньтей, — начала я, — по-моему, произошла…
— Сплюнгейт, — резко перебил он. — Меня зовут профессор Сплюнгейт.
— Ну что уж тут поделаешь, дорогой, вам просто не повезло с именем. Это примерно как ваш лоб — смотреть на него страшно, но вы же в этом не виноваты. А теперь будьте умничкой и отоприте эти кандалы.
— Ну, что я вам говорила? — каркнула леди Элизабет, снова стукнув тростью по профессорскому башмаку. — Девчонка низкого происхождения, пустое место, а рассказывает о себе небылицы! Если это не признак умопомешательства, то я уж и не знаю, что тогда!
Профессор Сплюнгейт вздёрнул подбородок. Закрыл глаза. Потом открыл их и резко втянул воздух.
— По моему профессиональному мнению, рассудок этой девочки помрачён. — Он повернулся и тронул плечо старой перечницы. — Вы правильно поступили, что привезли её сюда, леди Элизабет.
— Она просто хочет наказать меня! — поспешно вмешалась я. — Профессор, мой рассудок тут ни при чём — это месть! И если вы сами этого не понимаете, дорогой, то это вам место в дурдоме!
Возможно, это был не самый правильный ход в сложившихся обстоятельствах. Профессор вышел в коридор, не слушая моих возражений.
