– Я же сказал – вы, господа, этот ром пить не будете. А теперь, ваше здоровье!
Коарасс взял свой стаканчик и залпом выпил.
Дуэлянты тут же бросились на него, но Ролан, сохраняя полнейшее спокойствие, стал направо-налево раздавать столь увесистые тумаки, что ряды нападавших дрогнули.
– Неужели сей господин вызывает нас на кулачный бой? – презрительно бросил один из бретеров.
– Нет, я хочу предложить вам нечто совершенно иное. А пока запомните: меня зовут виконт де Коарасс. Вам не придется далеко ходить, чтобы меня найти, я живу в доме 53 по улице Тан-Пассе, Мы с моим другом де Мэн-Арди в вашем полном распоряжении. Оружие и день встречи назначите сами. Надеюсь, господа, что с каждым из вас семи сойдусь в честном поединке. В тот день, когда это случится, вместо рома вам будет хорошая трепка.
После этих слов Ролан расплатился и вновь повернулся к бретерам:
– Вы сказали, что не любите, когда в это кафе приходят все, кому не лень. Я же считаю, что вы ведете себя в высшей степени бесцеремонно, оставаясь здесь в течение столь длительного времени. Так что убирайтесь!
С этими словами Коарасс, считая, что его требование выполняется недостаточно быстро, распахнул дверь, подошел к ближайшему бретеру, схватил его за штаны и за шиворот и вышвырнул на улицу.
– Кто на очереди? – спросил он.
И могучей рукой отправил вслед за первым еще одного.
Пятеро оставшихся бросились на него. Но Ролан, обладавший не только недюжинной силой, но и несравненной ловкостью, встал так, чтобы встретить их лицом к лицу.
– Вы оказали сопротивление, господа? Это вам дорого обойдется. Я приехал из Америки, а там, должен вас предупредить, небезуспешно культивируется бокс.
С этими словами молодой человек встал в стойку, выбросил вперед руку и отправил одного из противников отдохнуть на плитах пола.
Четверо оставшихся переглянулись, чтобы взглядом договориться о совместных действиях, но Коарасс приветливо им улыбнулся и сказал: – Господа, настоятельно советую вам поберечься – чтобы дать удовлетворение за нанесенное мне оскорбление или отомстить за то, которое я адресовал вам.
– Наглец!
– Если заставите меня драться с вами со всеми, вышибленные зубы и подбитые глаза заставят вас дожидаться часа возмездия в постели. Поэтому соблаговолите выполнить мой приказ и убраться из кафе!
То ли испугавшись, то ли надеясь сойтись в честном поединке на дуэли, бретеры решили уйти.
Тогда Ролан схватил того, который отлеживался на земле после нанесенного ему удара кулаком, и с чистой совестью выбросил на улицу.
После чего закурил сигару и, насвистывая что-то под нос, вышел.
Бретеры, собравшиеся чуть в стороне, глядели ему вслед полными ненависти глазами.
Но для нашего героя приключения в этот день еще не закончились.
Выходя из кафе, Ролан увидел на противоположной улице женщину, которая, будто помимо своей воли, бросила на него взгляд.
При виде ее платья и глаз, лучившихся светом, дуэлянты в мгновение ока вылетели у него из головы.
«Все правильно, я не ошибся, – сказал он себе. – Эта дама – не кто иная, как пугливая скромница, с которой я сегодня познакомился. Куда это она? Сколько грации в ее походке, сколько элегантности в каждом жесте! Однако! Что ж, тем хуже, раз она сегодня дважды попалась мне на пути, я узнаю, где она живет!»
После столь замечательных рассуждений Ролан выпустил густой клуб дыма и украдкой пошел за женщиной, которую, по воле случая, ему вновь довелось повстречать.
Идти пришлось долго, очень долго. Дама не оборачивалась, но время от времени бросала те особые взгляды, которые являются исключительной привилегией женщин и позволяют видеть, что происходит у них за спиной. Остановилась она лишь на подступах к улице Сент-Элали.
Перед тем как войти в дом, женщина повернула голову на редкость естественным жестом, заметила, по-видимому, Коарасса, залилась румянцем и два раза резко стукнула в дверь.
Молодой американец остановился на почтительном расстоянии. Но переступая порог, очаровательная молодая дама, не на шутку напуганная присутствием Ролана, сделала настолько резкое движение, что ее платье зацепилось за железную скобу для очистки обуви от грязи, которые все еще встречаются у входа во многие дома.
Коарасс бросился вперед, отцепил ткань и склонился в поклоне перед бордоской – такой пленительной, но вместе с тем такой хрупкой.
– Ах, сударь! Как же скверно вы поступили, что пошли за мной.
– Что ж, мадам, – ответил Коарасс, – я виноват даже больше, чем вы думаете, потому что не нахожу в себе смелости раскаяться в содеянном.
– Увы! Какое вам дело до репутации несчастной женщины.
Ролан собрался было ответить, но дама вдруг побледнела, шагнула вперед, бросила на улицу взгляд и воскликнула: – Я погибла!
Затем бросилась в коридор, вытянула руки в попытке ухватиться за некую воображаемую опору и упала в обморок.
Ролан ринулся вперед, подхватил ее в свои объятия и… изумленно застыл.
Но несмотря на это, перед тем как остаться наедине с прекрасной, лежавшей без чувств дамой, на всякий случай захлопнул ногой дверь.
Она и в самом деле была очень красива. Американцы стараются поменьше говорить о любви, предпочитая словам действия.
И право же! Не желая упускать столь заманчивого случая, Коарасс склонился над восхитительной девушкой, не подававшей признаков жизни, и страстно припал устами к ее обескровленным губам.
Этот поцелуй, должно быть, обладал особыми достоинствами – почти в то же мгновение женщина открыла свои томные глаза. На губах ее блуждала улыбка.
Но когда она увидела Ролана, из груди ее вырвался негромкий крик.
– Вы! Опять вы! Но, сударь, вы меня погубите.
– Простите… – пробормотал Ролан.
Сказать что-то еще он не успел – кто-то с силой стукнул в дверь. Затем еще раз.
– На этот раз со мной все кончено, – прошептала молодая женщина.
– Послушайте, мадам, неужели вы думаете, что потомок рода Коарассов не в состоянии вас защитить? Если этот господин стучит, пусть! Не будем ему мешать.
С этими словами Ролан подхватил даму на руки и, легкий как птица, взлетел на второй этаж.
– Но куда вы? – спросила его ноша.
– Куда пожелаете, лишь бы вы больше не боялись, а я мог без конца повторять, что вы восхитительны.
– Сударь!..
– И обожаемы.
– Сударь…
– Не говорите больше ничего, иначе я открою вашему мужу дверь и поцелую вас прямо у него под носом.
Ничто не нравится женщине больше, чем храбрость, ничто не прельщает ее больше, чем нежная, одухотворенная пылкость.
