Я словно убеждал себя в правдивости собственных слов. Воспоминания начали медленно таять, словно песок сквозь пальцы. Я стал путаться, в чем именно я убеждаю себя: в том, что это действительно было, или в том, что я просто пытаюсь убедить себя в этом?
«Господи, мне нужно отдохнуть. Мой мозг уже перестает думать».
Я повернулся на другой бок и плотнее укутался в плед.
Мысли, мысли, мысли… Они пытались вырваться наружу. Было ощущение, что волосы на голове шевелятся оттого, что мысли, словно черви, елозят под кожей.
Я снова вспомнил сбитую девушку. К счастью, не разглядел ее лица, иначе не смог бы забыть. Вспомнил удар и хруст тела под колесами, безразличие окружающих и озлобленность водителя. Они вели себя слишком странно. Это было похоже на сговор – словно они специально не замечали ничего вокруг.
«Но я ведь заметил! Я видел, слышал, ощущал! Что за мерзкая игра, которую не прекращает даже гибель человека? – Пазлы не складывались. – Я это видел! Ну и что, что не увидел труп? Стекло было грязное и запотевшее, но тело там точно лежало – раздавленное и изуродованное, даже боюсь представить насколько… И хорошо, что не увидел. Хватит с меня трупов».
Вновь раздался громкий раскат грома. Я вздрогнул.
Во мне поселилось зерно сомнения, которое пугало. Часть меня протестовала, а часть прогибалась под тяжестью вопросов, на которые я не мог найти ответов. Уж слишком убедительно выглядело всеобщее безразличие, хотя не менее правдивыми были и мои ощущения. И чем больше я в это погружался, тем больше понимал, что здесь пахнет сумасшествием. Оставалось только узнать, кто именно сходит с ума.
– Так ты никогда не заснешь, – негромко произнес я. – Так ты никогда не вырубишься.
И правда, надо было прекращать думать.
– Быть может, все совсем иначе, а ты просто заблудился. Скорее всего, все можно объяснить, и ответы лежат на поверхности, но ты, раненный в голову чудак, просто не замечаешь их.
Снова ударил гром, и порыв ветра пронесся рядом с окнами, задевая готовый оторваться, болтающийся карниз.
– Надо спать… Надо спать… Надо спать… – монотонно повторял я. – Завтра, все завтра, а сейчас надо спать. Надо спать.
И вот наконец я почувствовал, что сон пришел и ко мне. Мозг начал отключаться. Шумы отошли на задний план, мысли затуманились, а дыхание стало размеренным. Несмотря на то, что я отдавал себе отчет в происходящем, веки тяжелели, а руки и ноги почти лишились силы. Осознанно и старательно я засыпал под музыку грозы в ночь с четверга на пятницу, двадцать седьмого сентября.
Ночью я проснулся от назойливого шипения. Низкий сиплый звук заставил меня открыть глаза. Я лежал на боку, уткнувшись носом в спинку дивана, раскрытый, от чего руки и ноги стали ледяными. Звук не прекращался, и я медленно повернулся лицом к комнате, протирая глаза, которые слиплись за время сна. Развернувшись, я увидел включенный телевизор. Каналы явно завершили свою работу, и на экране мерцали лишь черные и белые точки, а из динамиков доносился характерный белый шум. По всей видимости, громкость была включена на полную мощность – шипение буквально давило на уши. Пытаясь понять, почему телевизор включен, я оглядел комнату.
В мерцающем свете можно было разглядеть все детали интерьера, включая плед, который почему-то валялся в нескольких шагах от меня, рядом с дверью в коридор. Пульт дистанционного управления лежал не на стоящем рядом журнальном столике, а на полу перед телевизором, в трех метрах от меня. А ведь сначала я подумал, что случайно во сне задел его и включил телевизор! Ничего не понимая, я сел на край дивана. Голова была чугунной и соображала очень туго. И то, что нужно было поднимать плед и выключать телевизор, буквально ломало меня. Но выбора не было, и через несколько секунд я все-таки нажал красную кнопку, положив плед на диван. Все снова погрузилось в темноту и тишину.
Я стоял посреди комнаты со странным ощущением присутствия в квартире кого-то еще. В детстве я уже чувствовал подобное, но это было настолько давно, что я успел позабыть, как страх подкрадывается к затылку. Мне стало не по себе. По плечам побежали мурашки и растворились, добравшись до макушки. Затылок чуть онемел, и сильнее похолодели пальцы рук. Я огляделся. Все так же тикали часы, а по стенам плавали тени деревьев. Все так же бились о стекла капли дождя, стекая хаотичными кривыми линиями. Все было по-прежнему, но чувство присутствия только нарастало. Я торопливо подошел к ближайшему выключателю и щелкнул им, прищурившись в ожидании яркого света. К моему удивлению, ничего не произошло; в квартире по-прежнему было темно. Пощелкал выключателем несколько раз, глядя с надеждой на люстру, но увы. Опять что-то с электричеством. Впрочем, маленький красный индикатор чуть ниже экрана телевизора говорил о том, что питание все же есть. Подойдя к люстре, заглянул внутрь плафонов. В патронах не оказалось лампочек. Позвал Пса, но тот не отозвался, хотя в моей маленькой квартире не может затеряться собака. Я вышел в коридор, держась за стены, и через несколько шагов уткнулся во входную дверь, запертую изнутри. Вода, негромко капающая из крана в ванной, лишь усиливала тревогу. Я медленно заглянул туда. В голове тут же промелькнули мысли о трупе, и я уже был готов увидеть нечто похожее, но там было пусто. Подойти к раковине и закрыть кран оказалось несложно. Стало настолько тихо, что я услышал свое дыхание и то, как отлипают от кафеля мои босые ноги.
Вдруг в коридоре раздался негромкий звук, похожий на хруст пальцев, когда соединяешь их вместе и поднимаешь кисти, не отрывая пальцы друг от друга. Он был очень близким, но слишком тихим, чтобы понять его природу. Я резко обернулся. Сердце заколотилось. Чувствуя нарастающий страх, я выглянул из ванной.
Сделав пару осторожных шагов по коридору, я не отводил глаз от дверного проема, сквозь который были видны стена и стоящий боком телевизор. В зал падал тусклый свет от уличных фонарей. И я сразу заметил, что на полу, цепляя плинтус и задевая стены, лежала длинная тень. Раньше ее не было, и оставалось лишь гадать, что могло ее отбрасывать. Как только я это заметил, тень дернулась и быстро сдвинулась на пару метров от меня. Я остановился. Сердцебиение усилилось настолько, что дышать беззвучно я уже не мог. Чувства, которые вторглись в мое сознание, были омерзительны: едкий страх и безысходная уязвимость. Кожа покрылась холодным потом, во рту пересохло. Медленно, не понимая, как быть, я сделал еще пару шагов, в глубине души надеясь на то, что все окажется объяснимым. И через несколько мучительных секунд заглянул в зал…
Из моей груди вырвался звук, как при резком спазме: не слово, не выдох и не стон. Грудь свело, ноги стали ватными, а все тело застыло и вытянулось. У меня возникло желание отвернуться и вытянуть руки, защититься, но я был парализован. С этой секунды время остановилось, словно кто-то включил меня на паузу, и я мог лишь смотреть, не моргая слезящимися глазами.
Посреди темной комнаты стояла девочка лет десяти в старомодном сером платье. Ее голова была слегка опущена, а темные редкие волосы закрывали лицо. Стоя босиком на самых кончиках пальцев, ребенок держал равновесие и не падал навзничь. Без малейшего движения и звука она стояла посреди комнаты, сжав руки в кулачки, словно большая кукла. Я уже видел эту девочку, или точно такую же, в своем сне, но схожего страха, как сейчас, не испытывал. Зрение сфокусировалось на детской фигурке настолько, что я перестал замечать все вокруг. Секунду спустя мои ноги подкосились, и я упал, сильно стукнувшись головой об пол. Я не успел даже вытянуть руки, чтобы смягчить падение.
