Она была очень близко, и, хотя в полумраке многое не рассмотреть, было ясно, что она миловидна – если не брать в расчет неестественно белую кожу и неприятно-редкие и засаленные волосы. Ее глаза были закрыты, а мышцы лица совершенно спокойны и настолько расслабленны, что напоминали посмертную маску. Лежа на полу, совершенно беззащитный перед маленькой хрупкой девочкой, которая вывернула всего меня наизнанку одним лишь своим присутствием, я с ужасом пытался представить, что же будет дальше.
Она резко подняла одно плечо, затем второе и крепко прижала их к ушам. Кулачки медленно разжались, и тонкие пальцы выпрямились, почти вывернувшись в обратную сторону. Это выглядело так, словно через нее прошел разряд тока. Девочка медленно подняла голову…
Я сразу узнал черты, которые никогда не спутаю ни с кем: это было лицо моей жены. Детское, мертвенно-бледное, но лицо Той, кого я потерял шестнадцать месяцев назад. Такой Она была в тот день, когда я увидел Ее впервые. Я попытался что-то сказать, но издал лишь протяжный стон, который чуть не разорвал мои голосовые связки. Звук получился очень глухой, несмотря на то, что я вложил в него много силы. Глаза слезились, но я не мог даже моргнуть ими. Попытался поднять руку, но тело не повиновалось. Все мышцы вмиг словно атрофировались.
От попыток справиться с собственной беспомощностью меня отвлек хруст, который я слышал минуту назад из ванной. Вглядевшись в мертвое лицо девочки, я увидел, что ее рот медленно открывается. Раздался очень низкий звук, тихое «ааа», словно бас-профундо начал свой вокализ. Он был настолько низким, что напоминал гул приближающегося самосвала, от которого резонирует земля. Но чем шире открывался ее рот, тем громче и выше становился звук. Снизу вверх, очень медленно повышалась тональность, и мужской тембр сменил более высокий женский. Ее глаза были по-прежнему закрыты, а голова приподнята. Рот был открыт уже очень широко, но звук все еще полз вверх. Не в состоянии больше слушать странный крик и видя до предела натянутые ее губы, я надеялся, что все это скоро прекратится, но она не спешила заканчивать свою песню. Мне оставалось лишь наблюдать, подвывая в бессмысленных попытках закричать от ужаса. В какой-то момент ее губы растянулись настолько, что кожа была готова лопнуть. Лицо, вытянутое вниз, с огромной впадиной вместо рта, превратилось в резиновую маску, в которой не осталось ничего человеческого. С каждой секундой отголоски реальности гасли, как искры от костра, уступая место сюрреализму, происходящему перед моими глазами. Жестокий и ужасный гротеск, уничтожающий все, во что я верил.
Звук стал невыносимо громким и высоким. В нем слышались завывание кошки, орущей в ночном переулке, и сиплый вой волка, оповещающий о начале охоты… Не знаю, поймет ли кто-нибудь мое состояние и то, насколько унизительным и безысходным был этот страх? Не знаю. Но если вас может напугать скрип пола ночью, когда вы одни дома, постарайтесь представить, что творилось со мной в тот момент.
Она выла, не прекращая ни на секунду, и в этом не было ничего человеческого – начиная с диапазона и тембра голоса, заканчивая длительностью и зверской истерикой. Высокие частоты начали резонировать со стенами, делая звук еще более ядовитым. И мои барабанные перепонки готовы были взорваться, но я все так же ничего не мог сделать. Вдруг она присела на корточки и резко подпрыгнула настолько высоко, что ударилась головой об потолок. Удар был такой силы, что даже сквозь ее вопль я услышал, как загудела бетонная плита. Приземлившись на мысочки, она вновь присела и повторила то же самое несколько раз подряд. Ударяясь об потолок макушкой, дитя явно не чувствовало боли. Не прерывая свой вой, девочка подлетала к потолку вновь и вновь. Потолок – пол, потолок – пол… Прыжок и снова удар. Платье едва успевало задираться до плеч и снова вытягиваться, облепляя контуры бедер.
Я почувствовал сильный толчок. Мои широко открытые глаза смотрели на черный экран выключенного телевизора. Сердце колотилось как бешеное, а слезы лились ручьем. Я лежал на полу рядом с диваном и пытался сообразить, как очутился тут, ведь всего несколько секунд назад валялся без движения у входа в гостиную. Когда мне наконец-то удалось пошевелить руками, я резко поднялся с пола. Девочка исчезла, а я, тяжело дыша, впился глазами в темные углы квартиры.
«За занавеской, за приоткрытой дверью, за диваном или в спальне – она может быть где угодно!»
Я стоял, вцепившись в плед двумя руками, забыв о головной боли и ознобе.
«Куда она делась?! Где она сейчас?!»
Я пребывал в ужасе от того, что видел ее, но эта игра в прятки добивала меня окончательно. Прижавшись к стене и оглядываясь по сторонам, я наблюдал лишь пустую квартиру без намеков на присутствие в ней кого-либо еще, кроме меня.
Резкий звук – и я вздрогнул как ужаленный, издав слабый, сиплый, короткий крик. В коридоре раздался тот же вой, только теперь он был намного яснее и ближе. Настолько четкий, что его можно было почти пощупать. Голова закружилась, и в глазах снова потемнело.
– Кто это?! – закричал я. – Что тебе нужно?! – От страха мой голос изменился, стал ниже. Думаю, я сам не узнал бы его, если бы услышал в записи. – Кто ты?! – еще громче заорал я.
Вой прекратился, и через секунду прямо надо мной раздался глухой, но сильный удар в потолок. В тот же момент кто-то снова завыл в коридоре. Я метнулся на кухню, достал из ящика первый попавшийся нож и выбежал в зал.
Все стихло. Медленно, прижимаясь к стене, я подошел к открытой двери из гостиной в прихожую и остановился у порога. В коридоре была кромешная тьма, туда не попадал тусклый свет с улицы. Собираясь с силами, сильнее сжимая рукоятку ножа, я сверлил взглядом черную дыру дверного проема. И только я хотел ворваться туда с криком, как кто-то с другого конца квартиры побежал семенящими шагами по потолку, быстро приближаясь в мою сторону. Я застыл и уставился наверх. Шаги замолкли. Через секунду некто протопал над коридором, забежал в прихожую и вернулся обратно в зал, остановившись точно посредине. Спустя мгновение прозвучал мощный удар. Меня передернуло, и, затаив дыхание, я уставился на люстру. Заметив в патронах лампочки, не медля ни секунды, я щелкнул выключателем, и яркий свет впился в зрачки. Глаза заслезились от острой боли, но я был так рад, что почти не заметил этого.
В коридоре кто-то закопошился, и в дверном проеме показалась сначала голова, а потом и тело моего Пса.
Он вел себя странно: уши приподняты, хвост опущен, голова задрана к потолку, взгляд всецело погружен в происходящее сверху. Я окликнул его, но Пес даже ухом не повел, проявляя полное безразличие.
Над кухней снова кто-то протопал, но теперь шаги были очень увесистые и нерасторопные. Некто остановился, и сразу же над головой раздалось звяканье упавшей сковороды или кастрюли, а через секунду на пол полетели тарелки и чашки. Громкие удары сопровождались звоном разбитого стекла. Вскоре загремели ложки с вилками. Было отчетливо слышно, как они посыпались на пол и разлетелись в разные стороны, ударяясь о стены. Пес поднял голову еще выше и завыл. Именно этот вой исходил из уст девочки!!! Мне хотелось выдохнуть с облегчением от понимания того, что выла всего лишь собака; значит, никакой девочки не было, а мне просто приснился правдоподобный кошмар… Но то, что творилось наверху, не позволяло так обмануться.
