— В вашей жизни происходит что-то нехорошее. Я прав?
— Да, — честно ответила я, подняв на негоизмученные глаза. — Вы правы. Мне нужно во всем как следует разобраться.
— Хорошо, — согласился он. — С завтрашнегодня вы свободны. Только… Вы абсолютно убеждены, что я ничем не могу вам помочь?
Впервые я заколебалась, но его безупречный вид меняотрезвил. Зачем впутывать в этот кошмар такого замечательного парня? Я с умасойду, если стану причиной хоть одной его горести. Мои липовые доносы не всчет. В них нет ничего такого, что могло бы ему навредить. Единственное, что яскрывала, — это личности людей, которые интересуются им вплотную. Но, судяпо последним событиям, происходящим на фирме, Горчаков отлично знает опристальном к себе внимании. Отсюда все проверки документации, таинственность,которой он себя окружил, внимание Крылова ко мне и к Липе. Нет, шеф сумеет себязащитить! Но даже если и не сумеет, я могу не волноваться — ни одним словом яне помогла его врагам!
До обеда я вместо Липы отвечала на бесконечные телефонныезвонки. В два часа Горчаков выбежал на улицу с радостной улыбкой на лице.Услышав шум мотора, я уж было подумала, что в Москву вернулись его жена ссыном. Но я ошиблась. Вслед за шефом в приемную вошли Крылов и неизвестный мнемолодой человек со светлыми вьющимися волосами, собранными резинкой на затылке.
— Знакомьтесь, Марина, это Анатолий. Он занимаетсяотладкой компьютерных программ. Пришел поставить нам более мощный антивирус.
— Толик, — улыбнулся молодой человек, протягиваяруку.
Я потрясла мягкую теплую ладонь и спросила:
— Зачем нам новая антивирусная программа, когда старуюпостоянно обновляет фирма-производитель?
Горчаков с тревогой поглядел на Крылова, тот — на Толика.Анатолий ничуть не смутился:
— Если я объясню, используя специальную терминологию,вы поймете?
— Нет, — честно призналась я и освободила свойстул. — Пожалуйста.
— Думаю, — сказал шеф, — что за времяобеденного перерыва управимся.
— Я не пойду обедать, — испуганно произнесла я,снова представив себя на улице с ощущением того, что на моей спине нарисована мишень.
— Ну тогда посидите немного вместе с нами. Составитекомпанию.
Крылов сел на стул возле меня, хотя других сидячих мест вприемной было завались. Это меня обеспокоило. Видимо, сработала интуиция, и япочувствовала исходящую от мужчин угрозу.
Толик между тем вставил в дисковод принесенную с собойдискету и с космической скоростью забегал пальцами по клавиатуре.
— Отлично… Классно… — приговаривал он, чему-торадуясь. — Все получается.
Я не знала, что у него там получалось, но тем не менеебеспокоилась все больше. Мне вдруг захотелось пойти пообедать.
— Нет уж, — сказал Крылов. — Сидите смирно.Не хотели раньше, теперь придется потерпеть.
— Почему? — огрызнулась я. — Что это выраспоряжаетесь моим обеденным перерывом?
Но на открытый бунт не решилась и продолжала сидеть на своемместе, сложив руки на коленях.
Горчаков делал вид, что не слышит наших препирательств.
— Ну вот, пожалуйста, — через некоторое времясказал Толик, — можете сами посмотреть.
Он поднялся, уступив место Горчакову. Тот взглянул на экранмонитора, некоторое время водил «мышкой» по коврику, потом с выражениемгорького упрека взглянул на меня.
— То, что я и думал? — спросил Крылов,сгруппировавшись на своем стуле.
Горчаков устало кивнул. Свежесть слетела с него, будтоосенняя листва с тополя. Последний листочек медленно кружил в воздухе.
— Здесь мои рабочие дни расписаны буквально почасам, — сообщил он напряженным голосом.
Взглянув на весело насвистывающего Толика, я все поняла. Онвосстановил те файлы, которые я аккуратно удаляла из памяти каждые понедельник,среду и пятницу.
— Подождите, послушайте! — вскочила я со своегоместа, но Крылов мгновенно среагировал, задержав меня, словно шлагбаумом, своейжелезной рукой.
— Сидеть! — прикрикнул он.
— Я вам не собака! — закричала я. — Отпуститесейчас же!
— Еще чего.
— Сергей Алексеевич! — попыталась я воззвать кшефу.
— Мужчины не должны плакать, — с горечью сказалГорчаков. — Но я, честное слово, сейчас разрыдаюсь.
— Я пойду. — Толик щелкнул замочками своегощегольского «дипломата».
— Да, конечно. До встречи. — Горчаков пожал емуруку.
Крылов вместо рукопожатия отсалютовал моему могильщику.
— Я ни в чем не виновата, как вы не понимаете! —воскликнула я, когда дверь за Толиком закрылась. — Меня заставили…
— Обещали вам денег? — предположил Горчаков.
— Они убили моего мужа!
— Ну, конечно.
Крылов между тем занял место шефа и уставился на экранмонитора, сдвинув брови.
— Подожди, — минуту спустя сказал он. —Посмотри, тут какая-то дребедень.
Горчаков подошел к нему и взглянул через плечо.
Я сидела и молча глотала слезы, которые стекали со щек прямомне в рот. Было ужасно обидно.
— Действительно, что за ерунда? — пробормоталГорчаков. — Пекарня номер восемь…
Оба уставились на меня. Сквозь слезы я с трудом проговорила:
— Это все ненастоящее. Фальшивки, понимаете? Я ихобманывала.
— Кого — их? — спросил Крылов.
— Фээсбэшников.
— Что за… — начал было тот.
— Минутку. — Горчаков поднялся и подошел ко мне,по привычке засунув руки в карманы.
Солнце осветило его лицо, отчего глаза сделались темно-янтарными.Заглядевшись, я на несколько секунд вообще забыла о том, что происходит.Горчаков моргнул.
— Послушайте, Марина, — он попытался взять меня заруку, но я стряхнула его пальцы, изо всех сил стараясь унять слезы. — Каквы представляли свою дальнейшую судьбу на фирме?
Я пожала плечами:
— Никак.
— Надеялись, что просто уволитесь в подходящий момент,и все?
— Хотите услышать правду?
— Естественно.
— Я убеждена, что меня просто убьют.
— Вот тебе и на! — растерялся Горчаков. — Зачто это?
— За то, что я слишком много знаю.
— Что же особенного вы знаете? — недоверчивоспросил он. — В какое время я обедаю?
— Вы не понимаете!
