— Да, — улыбнулась она.
В действительности часто в жилищах для рабов и в домах работорговцев женщины содержатся нагими, на них только ошейник. Это производит экономию в отношении стирки туник, а также считается хорошим дисциплинарным воздействием на девушек. Они усваивают, что даже набедренная повязка не дается просто так, ее тоже надо заслужить. Еще следует заметить, некоторые хозяева обычно содержат девушек нагими в собственных покоях. В большинстве случаев, однако, позволяют девушкам какую-то одежду, обычно короткую, без рукавов, сшитую из одного куска, — так называемую тунику для рабов. Это позволяет хозяину держать себя в руках. Кроме того, велико удовольствие щелчком пальцев заставить девушку снять тунику или разорвать ее на ней по своему капризу.
— В та-теере, — с горечью сказала она, — иногда чувствуешь себя более раздетой, чем когда раздета в действительности.
— Я это понимаю, — мягко сказал я.
Она промолчала.
Я продолжил:
— И все-таки в тунике ты чувствуешь себя более комфортно, чем просто в ошейнике.
— Правда, — Дарлин улыбнулась, — немного лучше, чем просто в ошейнике.
Я снова испытал зависть к горианским дикарям.
— Я не заклеймена, — пояснила она, — потому что мои хозяева думали, что клеймо может испортить мою красоту.
Я был не готов спорить об этом, но удивился. Судя по тому, что я видел, клеймо делало женщину в сотни раз более красивой и возбуждающей. Оно подчеркивало прелесть той, на чьей плоти было выжжено.
— Мне не нужен пиджак, — сказал я.
— Пожалуйста, Джейсон, ради меня, — взмолилась Дарлин.
Она была удивительно хороша в эту минуту!
— Ну ладно, — согласился я и надел пиджак.
— Теперь пальто.
— Но уж пальто мне точно не нужно, — возразил я.
— О, пожалуйста, пожалуйста, Джейсон! — умоляюще воскликнула она.
Я надел и пальто.
— Ты чудесно выглядишь, — сказала Дарлин. — Как давно я не видела красивого мужчину из моего мира, да еще шикарно одетого.
— Я чувствую себя дураком, — заявил я. — Земная одежда нелепа в этом мире. К тому же она кажется неуклюжей и неуместной, грубой и дикарской в сравнении с линиями и простотой горианских нарядов.
— Нет-нет, — уверила Дарлин. — Она превосходна!
— Ну, если тебе нравится…
— Ты был так добр! Какие прекрасные воспоминания ты разбудил во мне!
— Не стоит благодарности, — сказал я. На самом деле это был, конечно, пустяк, но Дарлин казалась чрезвычайно благодарной. Вероятно, земная одежда много значила для нее.
— Может быть, теперь ты покажешь мне выход, чтобы я попытался убежать отсюда?
— Поторопись, — проговорила девушка, проскользнув впереди меня к приоткрытой двери камеры.
— Осторожнее, — предупредил я. — В зале могут быть стражники.
— Нет, — возразила Дарлин. — Время для обхода еще не пришло, но скоро наступит. Мы должны поторопиться.
Я быстро последовал за ней прочь из клетки, оставив ошейник незастегнутым на полу. Цепи валялись около кольца. С большой радостью я покидал место своего заточения, быстро следуя за девушкой через тускло освещенный коридор.
Я думал, что нам очень повезло: стражников мы не встретили. Дарлин хорошо знала дорогу. Один раз до нас донесся еле слышный удар гонга.
— Что это? — спросил я.
— Сигнал для стражников, — ответила девушка. — Наступило время обхода.
— Быстрее, — поторопил я.
Дарлин двигалась впереди меня. Какую смелость проявила она, рискуя ради того, кто был всего лишь человеком с ее планеты. Какая благородная и чудесная девушка! Внезапно она остановилась перед большой тяжелой дверью и, едва дыша, повернулась, чтобы посмотреть мне в лицо.
— Это та самая дверь? — спросил я.
— Да, — прошептала Дарлин.
Я обнял ее.
— Ты должна идти со мной. Я не могу оставить тебя тут.
Она покачала головой.
— Я не могу идти. Оставь меня! Беги!
— Ты должна идти со мной — повторил я.
— Я только полураздетая рабыня, в та-теере и ошейнике. Меня сразу же схватят. Иди же!
— Пожалуйста, пойдем со мной.
— Ты знаешь, каково наказание для сбежавшей девушки-рабыни? — спросила Дарлин.
— Нет, — с испугом ответил я.
— Однажды я уже пыталась бежать. В этот раз мне отрубят ногу, если поймают.
Я содрогнулся.
— Пожалуйста, поторопись. Каждый миг промедления увеличивает опасность.
— Ты самая лучшая и самая смелая девушка, какую я когда-либо знал, — сказал я.
— Поторопись, — прошептала Дарлин.
Я нагнулся к ней, чтобы поцеловать, но Дарлин опять отдернула голову.
— Не забывай, что я — женщина с Земли.
Я продолжал держать ее в объятиях. Почувствовав прикосновение моих рук, она подняла глаза.
— Наши отношения были прекрасными, Джейсон. Пожалуйста, не порти их.
— Прости. — Я отпустил ее.
Дарлин открыла дверь и выглянула наружу. За дверью было темно. Девушка обернулась и с улыбкой посмотрела мне в лицо.
— Желаю всего хорошего, Джейсон.
— Я тоже желаю тебе всего хорошего, — ответил я.
— Поторопись.
— Я никогда тебя не забуду, — сказал я и скользнул в дверь.
Мои руки тут же оказались крепко прижатыми к бокам. Я услышал позади себя женский смех.
— Зажгите факелы, — приказал другой женский голос, в котором я узнал голос леди Таймы.
Вспыхнул свет.
Я оказался на полукруглой сцене, к которой спускалось что-то вроде амфитеатра. Двое огромных дикарей, стражники, которых я видел раньше, держали меня за руки. В зале звучал смех, женщины кольцом окружили меня и показывали в мою сторону пальцами.
Слева и справа горели факелы, так что я был хорошо освещен. Я не видел ярусы четко, но в полумраке понял, что они заполнены женщинами в покрывалах.
Тщетная попытка вырваться вызвала еще больший смех.
Я увидел, как девушка, назвавшаяся именем Дарлин, снимает с горла ошейник при помощи ключа. Она отдала ключ и ошейник помощнику, здоровому парню с ножом, заткнутым за пояс. Тот протянул ей белую мантию, и девушка накинула ее на себя, застегнув пряжку на шее. У нее также имелся хлыст. Она щелкнула им. Звук оказался пугающим.
Я вгляделся в ярусы и вспомнил слова толстяка, сказанные им на Земле: «Я знаю маленький рынок, где ты можешь вызвать интерес».
