С этим приплодом обращаются так же, как у нас с казаркой: от неё никакой пользы нет, но говорят, будто она рождается на мясистых листьях водорослей… Также повсеместно известно, что в Финнмарке с неба дождём падают грызуны «mus norvegicus», которых финны зовут «леммингами», которые размножаются не как все рода зверей, покрытых шерстью, а зарождаются из семян в тучах… Самому мне довелось и увидеть, и подержать в руках высушенную шкурку этого зверька в «Museum Wormianum»… Вечно ищущему и сметливому директору музея удалось настойчивостью добиться того, чтоб это существо прислали ему из норвежского Бергена, но даже на родине его можно отыскать с трудом: в середине лета оно задыхается на лугах, где трава вырастает выше его головы, тушки быстро сгнивают без следа… В Англии местным жителям повезло, что у них из морских желудей родятся гуси, и в папистские времена их можно было есть в пост, потому что церковники считали их дарами моря… Также повсеместно писали, что египтян одолевает такая беда: нильский ил порождает мышей, которые набрасываются на злаки в их полях и сгрызают всё до последнего зёрнышка… Вот мы перечислили примеры того, как влажный воздух, травы земные и морские, и отложения рек могут порождать из себя живых теплокровных зверей… Стоит ли говорить об удивительном зарождении некоторых малокровных, бескровных или хладнокровных: из морской гальки родится губка, из моллюска родится жемчужина, из янтаря родятся мухи… И когда я обдумывал это, вдохновившись прикосновением к крестцу жены, мне казалось, что те огромные шаги, сделанные естественными науками в последние десятилетия, быстро подвели нас к такой идее: сомнительно, чтоб Творец поставил нерушимые преграды между теми видами, которые он рассеял по земле в самом начале… Теперь нам, учёным, представляется, не только, что возможно сообщение между существами через многие стороны их разнообразно составленных тел (однажды я видел, как цветок ястребинка укоренился у человека в ухе и рос себе там), – но и что Господь снабдил каждое из существ книгой, где написано, как устроены все другие… С научной точки зрения, тогда каждый вид камней, растений или животных может порождать другие, хотя зачастую это невероятно из-за чисто телесных ограничений (разницы в размерах и тому подобного), – тогда в них всех струится тот же многомудрый сок жизни, что и течёт в недрах земных, принимая обличья каменных раковин, листьев, перьев… Да, если погладить пальцем шёрстку пчелы и крысы, то ощущение будет одинаковое, они сёстры в том отношении, что обе короткошёрстны… И это говорит мне только то, что пасюк и шмель вышли из одной и той же мастерской, из одних и тех же рук… Но гораздо примечательнее самое редкое проявление этой сути, которое ближе всего к человеческому роду и внушает отвращение всем богобоязненным людям, а естествоиспытатель должен (с благословенного позволения Господа и благодаря силе, которую Он, в благости своей и доброте дарует ему) вставать лицом к лицу с ним и рассматривать, изучать, исследовать: это когда человеческие женщины рожают кошек, откладывают большие яйца…
* * *
РЫБОДЕВА: поёт столь дивно, что звукам её пения покоряются мореплаватели; норвежцы принимаются изо всех сил петь и отчаянно грести, заслышав её мелодию.
* * *
Гистеролитом называется один камень, который можно увидеть в королевских музеях, а его изображение – в печатных книгах, и он имеет ту преудивительнейшую природу, что формой схож с мужским детородным органом при мошонке, и наверху у него – полностью оформленный женский детородный орган… Зачем бы всеблагому, вечно бдительному Господу заставлять природу выуживать такой кусочек из своего котла? Ответ прост: показывая, как легко ему слепить подобие человека из глины земной, он хочет напомнить сомневающимся детям человеческим, что может разбить уже существующее и отлить вновь… А они должны следить за своим нравом, взращивать в себе примерное поведение, любовь друг к другу, а Его бояться и почитать… А именно эти части тела он выбрал потому, чтоб люди чтили его повеление плодиться, размножаться и населять землю… Это можно только за счёт размножения: мужчина вводит свой орган в орган женщины, оставляет там семя, дабы оно смешалось с её кровью, проросло, как зерно во влажной почве… О лоне женщины мы говорим, что она носит и вынашивает бремя – и эти слова в достаточной мере описывают совершающуюся в нём трудную работу… К этому повитухи прилагают целебные травы и бремяразрешительные камни, и страдание дщерей Евы велико, хотя мы и не отказываем им в доступных средствах вспоможения… А ещё говорят о «потаённых дверях» в теле женщины… Это грустное название, демонстрирующее, сколь мы бессильны перед задачей сказать, что́ там внутри, что́ выйдет из этого таинственного проёма… Редко мужчина добровольно сидит у этих дверей и ждёт, чтоб они распахнулись перед ребёнком, выросшим из его семени… Хлопотать возле женского паха и отделять от женщины её плод – работа по праву женская… И всё-таки я тоже там был… Это было во время нашего с Сигрид первого бегства от посланцев Стервятника из Эгюра… Лошадей у нас не было, Паульми Гвюдмюнду едва исполнилось девять зим, Хаукону – четыре, а сама Сигга носила третьего ребёнка… Это было в начале зимы, нам с трудом давался путь… Эти волки в человечьем облике пока что не украли у нас сундук с нашей одеждой, книгами, камнями, солями и другими полезными вещами, которые насобирались у меня… Впереди шагала Сигга, по пятам за матерью шёл Паульми Гвюдмюнд, а я замыкал шествие: на руках сын, на спину привязан ящик… Свечерело… Ветер с севера усилился… Тогда стало труднее шагать по скользкой траве на гребне берега, но это было всё-таки лучше, чем идти по сыпучему песку на пляже… Когда мне потребовалось подставить плечо ветру, чтоб не свалиться вниз, я крикнул жене: «Подержи-ка мальчика, а то его сдует»… Тогда она остановилась, тяжело застонала, а потом ответила: «Нет, Йоунас, сам держи, я сейчас рожу…» Вымолвив это, она соскользнула по желобу в гребне берега, к самой кромке воды, нашла там дыру в лавовой стене, заползла в неё… Паульми Гвюдмюнд ринулся было за ней, но я велел ему вернуться и последить за братцем… Я нашёл для мальчиков укрытие от сильного ветра, усадил маленького Хаукона на кочку, скинул с себя ящик и открыл… Собирая вещи, которые могли пригодится при родах, я растолковал Паульми Гвюдмюнду, что их маме предстоят сильные продолжительные мучения, что недуг, поразивший её – самый суровый и опасный у женщин, и неясно, выживет ли она после него, но так
