Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
как, например, Максим Виккерс», «Русско-Балтийский завод и завод Промета». Опять фигурировал сюжет с «никуда не годными аэропланами фирмы Дюпердюсен, которые были забракованы во Франции, и фирма обанкротилась, а сам Дюпердюсен посажен в тюрьму за мошенничества». В пасквиле депутатам напоминалось о том, что «в течение трех лет семьи Сухомлинова и Мясоедова были неразрывными друзьями».
Бывшему военному министру были предъявлены и новые обвинения. Задавался вопрос, «на каком основании он воспрепятствовал высылке из Петрограда некоего Шиффлера», который «и теперь состоит директором Пулеметного завода на Захарьевской улице», а до войны был, «не взирая на русское подданство, представителем двух крупных немецких фирм: “дейче-вафен-фабрик” и “национал-фабрик”? Далее в пасквиле указывалось, что «помощником этого Шиффлера здесь в Петрограде состоит кузен г-жи Сухомлиновой Николай Михайлович Гошкевич», а в январе 1915 г. «Сухомлинов определил на тот же завод к Шиффлеру еще одного своего ставленника, крещеного еврея, Л. А. Беренштейна, которого знал по Киеву, так как Беренштейн был правою рукою австрийского шпиона Альтшиллера». Затем следовал пассаж про Альтшиллера, который «все время бытности Сухомлинова министром был его самым верным интимным другом», и «до войны удрал в Австрию с большими средствами, благодаря Сухомлинову, иначе был бы повешен» [126, л. 2об.].
Это письмо среди прочих получил лидер кадетов П. Н. Милюков. Побеседовав с другими депутатами, он убедился, что содержание обвинений, предъявляемых Сухомлинову, известно и им. Тогда Милюков воспользовался сведениями из письма для подготовки думской речи [179а, с. 81]. На открытии думы 19 июля 1915 г., он сказал, «что простой уход Военного Министра не удовлетворяет ни армии, ни страны», поскольку «никто не верит, чтобы вина лежала на одном Военном Министре, и чтобы простой факт его ухода пресек источник дальнейших злоупотреблений». По мнению Милюкова только судебное следствие могло «положить конец упорным толкам, отделив виноватых от невиновных» [46, стб. 100].
В том же духе были выдержаны речи еще несколько депутатов. Октябрист Н. В. Савич полагал, что «главная вина лежит не только на военном ведомстве, но и на всем правительстве в целом» и «те лица, которые в этом повинны, должны понести суровое возмездие» [46, стб. 75, 82]. Другой октябрист, Б. И. Каразин, недоумевал: «почему руководители военного тыла, которые были виновниками тех военных поражений, которые понесла русская армия, не подвергнуты определенному наказанию, не отданы под суд», добавляя, что «наши избиратели ждут, что суд над ними вынесет свой справедливый приговор» [46, стб. 84].
Прогрессист И. Н. Ефремов уже прямо обвинил В. А. Сухомлинова и его помощника генерала А. П. Вернандера в том, что ранее в Государственной Думе они дали «противоречившие истине успокоительные заверения о боевом снабжении нашей армии», но общественные деятели, побывавшие на фронте, «видели истину» [46, стб. 88].
В итоге 20 июля депутаты Государственной думы приняли формулу перехода (резолюцию), предложенную фракцией русских националистов и умеренно-правых, партией центра и фракцией земцев-октябристов. В ней выражалась надежда на то, что «бывшие до сих пор недостатки в деле снабжения армии будут при участии законодательных учреждений и широких общественных сил безотлагательно устранены, а виновные в обнаруженных недочетах, в бездействии и преступлениях понесут суровую законную кару, независимо от служебного их положения» [46, стб. 189].
Ещё более враждебные Сухомлинову настроения царили в верхней палате парламента. 23 июля обер-егермейстер И. П. Балашев, чей брат являлся назначенным членом Государственного совета (группа Центра), передал Николаю II письмо, в котором расценил деятельность бывшего военного министра как «явное предательство» и советовал назначить сенаторскую ревизию для раскрытия всех «преступлений» его ведомства. 24 июля 1915 г. стало известно, что правая группа Государственного совета признала допустимым сделать «демонстрацию» против Сухомлинова, отказавшись принять его в свои ряды [84, с. 130].
Председатель Совета министров И. Л. Горемыкин 24 июля 1915 г. ознакомил членов кабинета с позицией депутатов. Он предупредил, что если оставить инициативу Думы без последствий, это «вызовет возмущение». Премьер, однако, предложил пустить дело не обычным судебным порядком, а назначить «особую комиссию».
Эту идею поддержал П. А. Харитонов, придумавший для комиссии название – «Об исследовании замедлений в снабжении армий». С. Д. Сазонов раздосадованный тем, что имя Сухомлинова не прозвучит, выразил опасение, что тогда «попадет великому князю Сер[гею] Мих[айловичу]» (генералу-инспектору артиллерии и председателю Особой распорядительной комиссии по артиллерийской части – действительно виновному в проблемах с нехваткой снарядов).
Министры-либералы были заинтересованы в том, чтобы убрать озлобленного на них Сухомлинова из Государственного совета, где тот оказался после отставки, и вообще вывести его из политической жизни. Поэтому они хотели, чтобы вся ответственность за плохое снабжение войск легла на одного Сухомлинова. Именно так нужно понимать реплику С. Д. Сазонова. Но А. В. Кривошеин знал, что царь благожелательно относится к В. А. Сухомлинову. Поэтому он не стал ратовать за то, чтобы имя бывшего военного министра фигурировало в названии комиссии. Для начала было важно создать саму комиссию. И Кривошеин стал убеждать своих коллег в её пользе: «Комиссия – хорошо. Выяснит причины замедления, а ответственность – потом», это будет акт «благожелательный для об[щест]ва и Думы» [161, с. 205].
В итоге решили образовать «Особую верховную комиссию для всестороннего расследования обстоятельств, послуживших причиной несвоевременного и недостаточного пополнения запасов воинского снабжения армии». Подчеркнем: главную роль в её учреждении сыграл А. В. Кривошеин. По справедливому мнению С. В. Куликова, её создание было для Кривошеина «шагом на пути к созданию леволиберального большинства, как в нижней, так и в верхней палате» [84, с. 130].
Это объединение депутатов потом получило название Прогрессивного блока. Разнородные силы, вошедшие в него, сплотил, прежде всего, взгляд на Сухомлинова как на «изменника» и «казнокрада». Именно по вопросу о создании «Особой верховной комиссии» будущие члены блока впервые выступили совместно [60].
Естественно для А. В. Кривошеина важен был не только факт создания комиссии, но и личный состав этого органа. С одной стороны, он должен был удовлетворить депутатов (иначе создание комиссии не имело смысла), с другой стороны, не насторожить царя, иначе он мог внести в него нежелательные для Кривошеина изменения. Состав комиссии должен был успокоить монарха и внешне гарантировать возможность делового и беспристрастного расследования проблем с обеспечением войск.
Вопрос о том, кто войдет в «Особую верховную комиссию», и кто её возглавит, обсуждался на заседании Совета министров 24 июля 1915 года. Председателем А. В. Кривошеин предложил сделать члена Государственного совета инженер-генерала Н. П. Петрова, хорошо известного царю. Будучи членом Государственного совета по назначению, Петров не имел ярко выраженной политической репутации. Но его взгляды были близки к умеренно-либеральным. Об этом говорит членство Петрова в группе Центра Государственного совета. Депутаты Государственной думы относились к Н.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 63
