class="p1">— Я могла бы спасти его, несмотря на внутреннее кровотечение, пробитое лёгкое и переломанные рёбра… Но для этого мне нужно было подойти к нему хотя бы на пару минут раньше… — тем временем приковылявшая Благана окинула беглым взглядом павшего разбойника. — Чем ты его так саданул? Кулаком?..
— Не, кулаком второго, а этого с ноги причесал… — Ратибор обернулся к ворожее. — И зачем его спасать⁈ Пущай слетает до Перуна мухой навозной, заодно и покается в грехах земных! Наверняка ведь простой люд душегубил напропалую!
— Добрые дела без сострадания и прощения не творятся, медвежонок… — Благана печально посмотрела на рыжебородого витязя. — Но тебе ведь эти слова не шибко-то по нраву в последнее время, не так ли? Как я полагаю, и добро от зла не всегда отличаешь?.. По крайней мере, в гневе…
— По нраву мне, уважаемая, и прощение, и сострадание, не наговаривай! Да неуместны только эти словеса в данном случае! Тупорылые головотяпы не за солью с чесночком, ежели чего, к тебе пожаловали! — Ратибор неодобрительно нахмурился. — Так что нечего этих негодяев жалеть! Они бы хлопнули тебя без малейших угрызений совести! И ни одной слезинки солёной из их зыркуль озверелых не выкатилось бы, когда они тебе головёнку седую с плеч снимать принялись бы, уверяю! Так что заканчивай жалостливость в себе развивать да чепуху мямлить! На одном сердоболии далеко не ускачешь! Ежели бы ты, старая, при очной встрече не присыпку волшебную им в хари обросшие метнула, а словеса свои, не спорю, красивые, благородные и правильные, думаешь, долго прожила бы после этого? — Ратибор начал распаляться, как нередко с ним бывало, когда речь заходила о снисхождении к каким-либо отпетым мерзавцам.
— Порой слово ласковое, вовремя вылетевшее, способно остановить занесённую для удара длань даже самого лютого ворога… — попыталась было поспорить Благана, но договорить ей не дали.
— Ты эти небылицы прелестные изложи всем тем сотням и тысячам загубленных, ни в чём не повинных, умолявших в своё время на коленях о милосердии, но всё равно павших от рук разного рода извергов косматых! Я же тебе по опыту своему скажу, что добро должно быть с кулаками! А желательно, ещё и с топором вострым! Тогда и словеса добренькие куда как лучше на усы наматываются! Мысля, надеюсь, ясна? Вот и отлично! Всё, нечего тогда тут размусоливать да переливать из пустого в порожнее! Зло должно страдать! А потому его надо бить! Предпочтительно — сталью булатной, да прям по маковке! По возможности, так, чтоб черепок опосля даже для ночного горшка нельзя было склеить! Мои уразумения понятны тебе, сострадательница⁈ — рубанув по воздуху ладонью, бросил в конце своей короткой, но пламенной речи могучий исполин, сказав как отрезав.
— Рыжик… — хотела снова возразить старая знахарка, но слушать её желающих не нашлось.
— Простил я как-то одну тварь дикую да отпустил, дал слабину… А после этот бешеный хорёк пробрался в хату к Яромиру и убил его семью!.. Эх, надо было тогда, ещё при первой нашей встрече этого сутулого дерьмоеда в землицу по маковку забить… Пожалел поганца, и вон как оно всё оборотилось… Уроком мне это хорошим на всю жизнь оставшуюся стало! Так что Сварог с Перуном да Велесом пущай милуют сколько влезет, а мне не с руки так ошибаться более! Я сказал! Всё, закрыли эту болтовню! — в голосе Ратибора звенел металл. — Поведай-ка мне лучше, — рыжеволосый гигант резко сменил тему разговора, — что ты знаешь про дружков аль подружек Мельванеса? Кого ждать в гости? Кто за смерть тёмного волхва спрашивать будет? Перед тем как испустить дух, чего-то он там прокряхтел вроде того, мол, за него есть кому отомстить… Что колдун мерзкорожий имел в виду?..
— Прикопай-ка ты для начала два тулова, что умертвил поутру, а потом поговорим… Лопата в чулане! Как в избу заходишь, сразу налево топаешь… Ну, куда вы, мужчинки, и любите заворачивать временами! А я покамест обмозгую твой вопросец тревожный… — Благана развернулась и в задумчивости поковыляла к своему дому, через минуту примостившись на завалинке у покосившегося крылечка.
— И в чей, интересно, огород метнула камушек сейчас эта вредная ворона?.. — тихо бурча себе под нос, Ратибор нехотя пошлёпал следом к избушке искать чулан. — Дивчины знойные, можно подумать, только направо хаживают! Но вообще, что за намёки⁈ Я Марфуше своей верен, ежели чего! Как и она мне! Так что не надо грязи, мы ж не поросята!..
Натянув сапоги с рубахой да найдя, наконец, видавшую виды лопату в закромах лачуги седовласой целительницы, рыжебородый богатырь предварительно пошуровал по карманам неудачливых охотников за головами и, ничего интересного не обнаружив, окромя горсти медяков, по-быстрому прикопал телеса двух головорезов в ближайшей берёзовой рощице. Монеты медные насыпал горкой поверху братской могилы, заместо надгробия, как бы в назидание всем тем, кто, соблазнившись лёгкой наживой, головотяпством за деньги заниматься удумал, после чего воротился к домишке ведуньи.
— Ню?!. — Ратибор в нетерпении уставился на Благану, перед которой только что остановился. Та же, сидевшая до этого на завалинке неподвижно, прикрыв глаза, вдруг резко встала, подошла к могучему русичу и, не допускающим возражений тоном велев к ней наклониться, неожиданно сцапала того за бороду. В тот же миг в голове рыжеволосого витязя как будто добрый кусок горного хрусталя разбился на тысячи осколков; впрочем, данная какофония вскоре стихла; ворожея резко отдёрнула длань назад, при этом закатив глаза и бессвязно бормоча:
— Нашли тебя они, нашли, да… Но вот что делать будут: полезут мстить за Мельванеса или, опешив от итога противостояния своего тёмного собрата с обычным воином, не владеющим чарами магическими, снисходительно решат не трогать простого смертного, не ясно покамест… Хотя то, что рядовой боец ни в жизнь не смог бы одолеть надменного некроманта, просекут сразу… Ведьма к тебе во сне приходила недавно, не так ли? — очи ведуньи сделались снова осмысленными.
— Было дело… — Ратибор согласно кивнул. — А кто ента?
— Ента та, с которой лучше не знакомиться поближе, ибо смердит от неё, как из ведра помойного… Со́плюшки сразу течь начинают да очи слезятся от разносящейся от этой безумицы вони… — Благана подошла вплотную и принялась щупать да обнюхивать смутившегося могучего исполина, который не удержался и слегка отстранил от себя взволнованную знахарку, продолжившую еле слышно шелестеть: — Вроде не навредила тебе… Далековато, не смогла дотянуться…
