ему уже не долететь до Драконьей пустоши, после смерти с него сдерут шкуру, вырвут ногти и зубы, а останки отправят в печь. Своей звериной сутью я чувствовал запредельный ужас Гранита, его гнев и беспомощность. Драконы перед смертью летели в Пустошь, в своё сакральное место. Наездники свято блюли право своих драконов покинуть их.
Гранит — дракон Вериглы был в расцвете сил, болельщики восхищались этой парой, боготворили их. Смерть Гранита была чудовищной, жестокой и варварской. Только извращённый мозг мог погубить невиновного дракона на глазах его наездника и толпы людей.
У меня закипала кровь при воспоминании о том, что случилось на площади. Я сидел рядом с Соней, хрустел костяшками пальцев, в попытке успокоится. Ожидание убивало. Хотелось обратиться и лететь в Энобус, пусть бы это и заняло несколько дней.
Соня перевернулась на бок лицом ко мне.
— Добромир, — она вся горела, но пришла в сознание. — Где Мара?
— Куда-то ушла. Тебе больно?
— Бывало и хуже. Отнеси меня к Оракулу.
Подсунув руки под колени и спину, я поднял её. Сонин вес был невелик, но мышцы скрутило болью, они ещё не отошли от пережитой нагрузки. С Соней на руках я вышел на поляну, подошёл к Оракулу.
— Положи на него, — тихо попросила она.
Я бережно уместил Соню на плоскую площадку камня. А если опять потеряет сознание и упадёт?
— Ложись рядом, он лечит, — прошептала Соня.
Предложение смутило меня. На камне было не так много места, лежать, прикасаясь к Соне, я не мог себе позволить.
Слишком близко, слишком интимно.
— Лучше как-нибудь внизу.
Сел на землю, привалился спиной к Оракулу. Прикрыл веки, камень излучал приятное тепло, мышцы спины приятно расслабились, но тревога за Соню не отпускала.
— Поговори со мной. Боюсь, опять потеряешь сознание.
Соня заворочалась, слегка застонала от перемены положения.
— Ты окончательно бросил гонки?
— Скорее да, чем нет.
— Почему?
— Утратил смысл. Тем более, сейчас. Думаю, и ты участвуешь в них только ради…команды. — Хотел сказать ради Эрвина, но вовремя заткнулся, — к тому же Гром погиб. Думаю, его пытали плетьми.
— Меня тоже. Я знаю, что это такое.
Мы помолчали. Воспоминание об истязании Гранита потрясло нас обоих.
— Наверное, сейчас нельзя уходить.
— Спасибо, что спасла. Я думал, мне конец. Вовремя подоспела.
Соня опять со стоном перевернулась.
— Тебе хуже?
— Наоборот легче. Просто замоталась в плед. Кажется, засыпаю.
Сознание куда-то уплывало, я закрыл глаза, которые до сих пор старался держать открытыми. Камень действовал на меня не хуже сон-травы.
Очнулся от незнакомых голосов. Открыл глаза, передо мной стояла группа кругляшей во главе с Хроном. Видимо, они стояли здесь уже какое-то время. Сидеть в присутствии гостей было неловко. Чуть помедлив, я поднялся, встал напротив кругляшей в полный рост.
Хрон неожиданно склонил голову, прижав руку к сердцу. Остальные последовали его примеру.
— Мы готовы заключить с вами мир, — сказал он слегка охрипшим голосом.
Понятно, почему это случилось сейчас, но, увы, у меня не осталось никаких полномочий.
— Законная власть свергнута. Я не могу быть её представителем.
— Нам не нужны бумаги и печати. Наше слово является гарантом соглашения. Этого достаточно.
Я тоже склонил голову в поклоне.
— Благодарю за доверие.
Что тут обсуждать, когда я не парламентёр, а преследуемый властями бунтовщик. Моя персона на политическом поле ниже ноля. Хотя торжественность момента не стоит портить такими признаниями.
— Хрон, — с камня послышался слабый голос Сони.
— Шаане, — мгновенный шёпот пронёсся по поляне.
Соня оторвала свою взлохмаченную голову от камня. Я не поверил своим глазам, кругляши встали на колени, преклонив головы. Из леса, опираясь на палку, появилась ведьма. Наконец-то.
Она недовольно оглядела соплеменников, прошла между ними к Оракулу, встала рядом со мной.
— Клятву на крови дадите посланнику? — спросила ведьма, подмигнув мне.
Кругляши подняли головы. Хрон откашлялся.
— Со всем уважением, у нас нет такой клятвы, Мара. Только слово кругляшей.
— Хех, дурачины. Идите уже отсель. Брысь!
Ведьма оглянулась на Соню, заворочавшуюся на камне.
— Одёжу тебе принесла, горемыка.
Глава 19. Расставание
Как я не торопил ведьму, вызвав её негодование, она стояла на своём.
— Как справился с ядом, тогда уходите. Я головой за шаане отвечаю, — сказала Мара.
От нетерпения и тревоги я готов был уже обратиться, но поздним вечером ведьма дала добро. Короткий срок хоть и неполного Сониного выздоровления, был удивительным. Я до сих пор помнил, как чуть не умер от яда.
Мы вернулись в Энобус ночью.
Соня переместила нас на площадку около старой крепостной стены. В давние времена захватнических войн высокая каменная стена опоясывала город, со временем она оказалась ненужной, а потом стала разрушаться. На краю лесистого предгорья остался небольшой фрагмент с несколькими башнями, которые власти собирались отреставрировать как историческую реликвию, но пока у них так и не дошли руки.
Чем был предопределён выбор Сони, я не знал, но место оказалось тихим и пустынным. Из-за туч на беззвёздном небе проглядывал серп луны. Ветер принёс гарь, мгновенно забил ноздри запахом «беды», которая въелась в память после пожара в Овечечке. Соня тоже чувствовала неладное, всматриваясь в темноту городских построек.
— Постой здесь, — попросила она, — и отвернись. Не люблю делать это на глазах. Быстро проверю одно место.
Соня исчезла без единого звука за спиной. Я чувствовал себя рядом с ней неофитом. У неё имелось столько невероятных способностей, что я со своей второй ипостасью казался младенцем по сравнению с её масштабом. Кругляши, владеющие магией, преклонялись перед Соней, называли её шаане, то ли избранной, то ли святой, даже ведьма, хоть и бурчала, но относилась с уважением.
Кажется, только сейчас я осознал, насколько Соня была недосягаема для любого смертного. Как Эрвин мог спокойно воспринимать её? Как она простила ему всю ту дичь, что он творил?
Голос за спиной заставил вздрогнуть. Я обернулся, посмотрел на измученное лицо девушки. Ей бы отдохнуть, поспать, набраться сил.
— Никого нет, — сказала недосягаемая небесная звезда.
Парадокс был в том, что если протянуть руку, то можно дотронуться до неё, заправить выбившуюся из косы прядь за ухо, коснуться большим пальцем губ, пользуясь её задумчивостью. Сжав кулак, я вытряхнул из головы эти мысли.
— Вернёмся в дом Авивии?
Соня стояла в некотором замешательстве. Её присутствие рядом что-то творило со мной. Лунный свет казался магическим, погружал меня в странное тревожное состояние.
— Лучше на улицу недалеко от дома. Так безопасней.
Я кивнул, сбрасывая морок неуютных ощущений. Серые уставшие глаза Сони погружали в зыбкое прошлое. На моё счастье Соня смотрела не на меня, а куда-то вдаль,
