узенькой аллее. Деревья склонялись над дорожкой, словно хотели защитить её. Переплетённые ветви образовывали деревянную клетку, чётко выделяющуюся на фоне звёздного неба. Сколько ног до неё отполировали до гладкости эти булыжники и сколько ещё придут после неё? Магестра как-то сказала, что кладбище одно из самых древних мест в Аркене. Глядя на толстые, узловатые стволы лип, поверить в это было нетрудно. Уже темнело. Фонарей на кладбище было мало, и Джес радовалась любой мерцающей красным светом лампадке на могиле. Сейчас она уже жалела, что они разделились. С Юри и Арианом ей было бы здесь не так жутко.
– А ну-ка не выпендривайся! Магестра надеется на тебя, – шёпотом обругала она сама себя. Под ногами шелестела листва.
Дальше дорожка разветвлялась на несколько совсем узких. Было слишком темно, чтобы разглядеть какие-нибудь следы. Она уж подумала, не разбудить ли снова незаблудку, но мысль, что её будет видно издалека, ей не понравилась. Кто знает, где ошивается этот Мерле и насколько он опасен.
Мерле, кладбище, вечер – немного, но это единственная зацепка. В Аркене есть только одно кладбище, уже поздний вечер, и хотелось надеяться, что Мерле где-то здесь. Джес найдёт его, а потом и магестру. Если бы только знать, по какой дорожке идти! Ещё раздумывая, что делать, она краем глаза кое-что заметила и быстро спряталась за одной из лип. Рискнув осторожно выглянуть, она поняла: ей не померещилось, это что-то двигалось следом за ней.
Точно в том направлении, откуда она пришла, виднелось голубое свечение. «Для карманного фонарика свет слишком слабый», – определила она. Огонёк медленно приближался, и теперь ей удалось разглядеть нечёткие очертания меленького человека – только он не шёл, а парил. Она так увлеклась этим зрелищем, что не обратила внимания, как на одной из дорожек появился другой огонёк, который трепетал всего в нескольких шагах от неё. Джес заметила его, когда он уже приблизился к ней вплотную.
Она едва не задохнулась, увидев голубое свечение прямо перед собой. До этого страшноватого явления оставалась пара шагов. Вздрогнув, Джес вжалась в ствол. Под ногтями крошилась кора. Сердце чуть не выскакивало из груди, и она в напряжении затаила дыхание. Но ничего не происходило.
Светящийся человечек исчез. Она пошла дальше по одной из дорожек, и теперь другой огонёк был так близко от неё, что она хорошо его разглядела. Он напоминал глубоководную медузу. Существо светилось само по себе, погружая всё вокруг в мягкое бирюзовое мерцание. Порой она узнавала в силуэте что-то человеческое – рука, кусочек ткани, – но существо было прозрачным, как мыльный пузырь. Когда существо оказалось на одном с ней уровне, она ненадолго увидела лицо. Это было лицо ребёнка с пустым, безучастно направленным вперёд взглядом. Затем оно исчезло, а в воздухе повис лишь прозрачный силуэт.
Огонёк проследовал за первым, и Джес решила, держась на расстоянии, пойти за ними. Всё это не могло быть случайностью. Она не сомневалась, что Мерле, кто бы он ни был, как-то с этим связан. Может, огоньки его жертвы, как и магестра? Но Джес быстро прогнала от себя и эту мысль.
Чем дольше она шла за огоньками, тем больше их становилось. Но ни один из них её не замечал. Они удивительно мирно волнами неслись сквозь ночь и, появляясь отовсюду, освещали узкую тропинку и заливали своим призрачным светом растения и надгробия. Теперь они, наверняка не меньше дюжины, окружали её со всех сторон. Некоторые были покрупнее, скорее как взрослые, другие – лишённые всяческих человеческих черт и целиком состоящие только из света. Все они в молчании целенаправленно плыли по воздуху к одному и тому же месту. И сейчас Джес понимала почему.
Сперва она приняла это за проделки своих крайне возбуждённых нервов. Но с каждым шагом росла уверенность: она что-то слышит. Не просто что-то, а музыку. Звуки гитары – тихие и нежные, как крылья мотылька.
Не оставалось никаких сомнений – огоньки слетались на эти звуки. Джес тоже ощущала их магическое притяжение. Спокойная мелодия взяла её за руку – и в душе поднялось какое-то тёплое чувство.
В конце концов огоньки привели её к старому дубу, рядом с которым в круг стояло несколько надгробий. Дуб тянул мощные ветви к небу, словно бросая вызов богам ночи. В мерцании призрачных огоньков надгробия жутковато поблёскивали. У одной из могил возвышалась трёхметровая статуя коленопреклонённого плачущего ангела, склоняющегося над ней в вечной скорби. Огоньки парили вокруг скульптуры, покачиваясь в такт мелодии, и исходящий от них голубой мигающий свет придавал её лицу какую-то живость.
Затем Джес увидела, что огоньки парят не вокруг ангела, а вокруг чего-то другого. Кто-то, присев на надгробие в ногах у скульптуры, играл на гитаре. Боясь, что музыка прекратится, Джес не решалась подойти ближе. Сидящая на краю камня девчонка не удивлялась огонькам, её пальцы порхали по струнам. Нет, чудилось даже, что играет она только для них. Джес не понимала как, но мелодия заставила зазвучать что-то у неё в душе. Перед ней встали запахи детства, и она закрыла глаза. Вишнёвый пирог в духовке, резиновые шины нового трёхколёсного велосипеда, книжная пыль на чердаке, лужи бензина на заправке, запах мамы…
И вдруг всё прекратилось. Прервалось так внезапно, словно она провалилась под лёд в холодный ручей. Тёплое чувство внутри мгновенно исчезло, а с ним и воспоминания. Джес отчаянно пыталась удержать их, но они развеялись, мимолётные как сон.
– Что тебе нужно?
Джес с удивлением обнаружила, что от скульптуры ангела её отделяют лишь несколько шагов. Высоко в небе стояла луна, и уже наступила полночь. Как долго она слушала музыку? Ей казалось, что всего несколько мгновений, но, должно быть, намного дольше.
Девчонка в очках с толстыми стёклами, сидящая с гитарой в руках на широком надгробии, недружелюбно смотрела на неё. Спутанные красно-синие волосы спадали на лицо до самого подбородка. Остальная причёска скрывалась под тёмной шерстяной шапкой. От ночного холода её защищали широкая шаль и сильно потёртая кожаная куртка.
Джес была слишком потрясена и разочарована, чтобы отвечать. Что здесь творится? Она знала магов, которые могли вплетать магию в свою музыку, но чтобы так – никогда.
– Что, кладбищенское начальство нажаловалось? Я ведь просто сижу тут и играю, – запричитала девчонка. Должно быть, её часто прогоняли. Джес было знакомо это чувство.
– Э-э-э… и часто ты тут сидишь? – спросила она, чтобы завязать разговор.
– Да ладно, въехала уже. Сейчас свалю, – обречённо кивнула девчонка, запихивая сверху донизу облепленную стикерами гитару в вещевой мешок.
– Нет-нет, – попыталась удержать её Джес, – я
