Нужно помочь! У сплочённой команды есть шанс: одержимых всего два десятка, они разобщены. Вот уже откатились, рыча и хромая…
— Вожак! — прозвучал сзади гортанный выкрик на орочьем.
Пополам, обернувшись, встретил взгляд троллина. Гудж, как звал себя пленник, сидел за палаткой согнувшись. Ножные кандалы были сцеплены с ручными треугольным замком. Чудо, что олга не прикончили беснующиеся в лагере одержимые.
— Вожак! — с нажимом повторил Гудж. Смотрел он недобро, но глаза были ясные.
До гномов шагов двести, до троллина — менее двадцати. Ключ на кольце в кармане. Ганс решил начать с ближней цели.
Едва он приблизился к зеленокожему, земля содрогнулась. По ушам вдарил грохот. Обожгло жарким воздухом, шваркнуло по спине, разорвало рукав, выдрало из башки клок волос вместе с кожей. Капитана швырнуло вперёд, и над ним прогремел второй взрыв. Сыплясь с неба, звенели осколки камней. В ушах мерзко пищало.
Ганс встряхнулся и поднял голову. Костры погасли, теперь пятачок заливало только мертвенное свечение. Укрытия гномов больше не было. Лишь дымящаяся мешанина камней и разорванных тел. Пополам подавил толчок тошноты.
— Узрите и радуйтесь! — вопил сзади Бартоло. Одержимые вторили истошными криками. — Так будет со всеми, кто отвергнет наш свет!
Капитан наёмников на четвереньках добрался до ворочавшегося на боку пленника. Гудж сердито рычал. Ганс не без усилия перевернул тяжёлого троллина и нашарил в кармане ключи.
— Колдун. Порча. Сияние, — обречённо, будто глупому ребёнку, проговорил Гудж.
— Да, я слушал, о чём ты толкуешь, — прервал Пополам. — И поэтому здесь.
Отомкнул треугольный замок и замешкался, подбирая ключ к кандалам.
* * *
— Ты ведь помнишь, Марья, как действует на людей чистый хаос?
— Разумеется, мы регулярно оповещаем читателей «Харлонского Клича» о свежих исследованиях в этой области. Коль скоро энтропийное заражение становится постоянной опасностью, нужно знать о нём как можно больше, — в памяти журналистки возникли изящно оформленные газетные врезки.
Официальная наука Сизии считает, что около половины людей хаос-отрицательны, то есть не переносят его действия: сходят с ума, болеют и умирают. Чуть меньшая часть — хаос-положительны. Воздействие придаёт им сил, но они превращаются в одержимых разрушением и сами разваливаются на ходу; некоторые из них сохраняют рассудок, становясь осознанными носителями хаоса. И совсем немногие, примерно одна десятая — так называемые хаос-нейтралы. Энтропийное заражение их почти не затрагивает; в бушующем беспорядке они остаются собой.
Реакция на хаос врождённая. Очевидно, с ней связаны и магические способности: волшебники не бывают хаос-отрицательными. С мутантными расами проще: те же гномы в массе нейтральны, а оркоиды — отрицательны. В остальном всё запутанно, нет чётких правил, а если и есть, то они постоянно меняются. Это ж хаос.
— Давай уточним, Кёрт… Священник Бартоло стал носителем хаоса?
— Ага. Нашёл звезду, и она его изменила. Вероятно, он сохранил часть личности, но всецело отдался идее сеять распад и безумие. Превращать людей в одержимых и уничтожать всех, кто не поддаётся. Его можно понять: это должно быть весело после долгих лет церковных постов, ритуалов и воздержания.
— Почему его сразу не раскусили? В Войну Хаоса носители были яркими, необычными, мы недавно линогравюры печатали: один синего цвета, в узорах, другой трёхметрового роста, с рогами и шерстью, третий весь порос щупальцами…
— Да, так было. Но Хаос ведь тоже меняется. Приспосабливается. Трёхметровый синий хмырь со щупальцами вызвал бы определённые подозрения… а фанатичный святоша — нет. Нынче носители хаоса маскируются, чтобы исподтишка нанести больший ущерб. До поры до времени неподготовленный человек и не отличит их от обычных социопатов!
— Наш редактор писал: «Хаос страшен именно тем, что непредсказуем и непобедим. Если орков и роггардских колдунов мы одолели силой магии и меча, здесь нам попросту не с кем сражаться! Нельзя воевать со стихией — можно только минимизировать последствия». А ты полагаешь, у этой стихии есть разум, воля, тетрадка с коварными планами?
— Я и сам над этим подтрунивал, — заметил Кэррот, вытирая нос лацканом сюртука. — До поры до времени! Да, когда тебя захлёстывает бурный поток, глупо махать мечом. Воде всё равно, кого заливать, и винить её нету смысла… В отличие от тех, кто сломал плотину выше по течению. Понимаешь?
Они шли по бульвару, ведущему к набережной. Столичные снобы за столиками уличной харчевни взирали на них, оттопырив губу. С соседнего перекрёстка доносились весёлые звуки оркестра. Наступал замечательный вечер хорошего дня. Деловой шум Харлоны стихал, теперь даже шаги по мостовой звучали немного иначе.
— Впрочем, об этом позже. А тогда, в горах возле упавшей кометы, перед нами стоял вопрос жизни и смерти!
— И как вы ответили, Кёрт?
* * *
Гудж бежал впереди. Камни перешёптывались под его ступнями. Он чуял, что горам не по нраву человек, что спешит за ним следом. От того, что творилось в оставленном лагере, они вообще были в ярости. Древним вершинам отвратительна порча.
Колдун, что принёс её, отрядил в погоню пятерых. Не страшно. Осквернённые светом раздора свирепы, но глупы и хрупки. Опасны и беспомощны одновременно. Как больные бешенством звери. Горы помогут их одолеть, как всегда помогали Гуджу и предкам. Нужно выплатить долг крови. Осквернённых, что пришли в прошлый раз, Гудж легко истребил по отдельности, но коварный колдун от него ускользнул. А теперь возвратился к осколкам звезды. Как стервятник на падаль. Следовало ожидать. Глупые воины не дали его умертвить и теперь сами поддались порче. Всё повторилось. Но горы помогут. Гудж верил горам.
Он оглянулся. Погоня дышала им в спину, однако вожак оставался спокоен. Взбирался по склону, чуть подволакивая левую ногу, и тащил за собою свою длинную железяку. Как дитя или жадная птица. Зачем этот неповоротливый нож, когда всюду надёжные камни?
Горы подали знак! Удобное место, чтобы взобраться повыше. Небо быстро темнеет, близится ночь, но она не помеха. Всё решится на этих уступах. Гудж призывно рявкнул и указал вверх. Человек понял, перекинул громоздкую железяку в другую руку и полез по камням вслед за троллином.
Сразу отстал. Осторожничал, выбирая, куда ставить ноги. Обитателям равнин сложно в горах. Оступись, и покатишься в лапы безумцев. Вожак с его хладнокровным упорством пришёлся Гуджу по душе. Да и порча его не взяла. Будет жаль, если погибнет.
А вот и широкий уступ. Здесь враги станут лёгкой добычей. Остался последний рывок. Гудж одним махом взлетел на каменную полку и обрадовался: много славных булыжников. Доброе место. Но где человек? Вожак встал на нижнем уступе, опёршись на железяку. Троллин крикнул ему подниматься, но тот не шелохнулся. Видно, задумал своё, человечье.
Растянувшись в неровную линию, порченые лезли по склону
