class="p1">— А мне, надо полагать, следует лечь и умереть? — Шен Шен с сожалением посмотрел на опустевшую бутыль и бросил ее Шагати. — Девочка, найдется что-нибудь покрепче?
* * *
Вообще-то Шен не считал алкоголь выходом. Скорее, наоборот: вино туманило разум и создавало проблемы. Но сейчас у него совершенно не было перспектив. Едва ли Джуё станет выслушивать «сказку» о земле Акаш, которая лежит где-то там. Да если бы он и поверил, Шены все равно обречены. Джуё не всегда награждал отличившихся, а вот оступившиеся, проигравшие неизменно наказывались для острастки всех прочих. Шен не раз видел, что с ними бывает.
— Местная брага, — Кала-ана выскользнула из темноты и сунула ему в руки кувшин, в котором весьма заманчиво булькало. — Напьешься и утонешь в озере.
— Это предсказание?
Кала-ана фыркнула. Задев Шена плечом, она прошла мимо и замерла возле стола.
— Возьмите меня с собой в город.
— Госпожа, — с обманчивой вежливостью проговорил Дзянсин после короткой паузы, — столица не самое лучшее место для…
— Дикарки? — ядовито уточнила Кала-ана.
— Юной кочевницы.
— Мой отец был из Карраски родом, — усмехнулась девушка. — Откуда-то из Карсы, как я слышала. Он пришел в Пустой Сосуд за сокровищами, и мама его выбрала. Закончил он, как и все прочие мужчины: Богиня лишила его разума. Но я его помню в здравии. Помню его рассказы о Карраске. Страна как страна. Возьмите меня с собой, а я переведу для вас это.
На стол лег ворох ветхих, потемневших от времени свитков. Все трое — и Шен, и лекарь, и Дзянсин — подались вперед. Вместо привычных иероглифов свитки покрывали мелкие рисунки и странные закорючки.
— Это летопись Акаш, — пояснила Кала-ана. — Насколько мне известно, там говорится о стране за морем, на востоке, куда они переселились. Я могу перевести для вас эти тексты, если вы мне поможете. Впрочем, вы разрушили мой дом. Вы мне теперь должны.
— Зачем вам в столицу, госпожа? — спросил Дзянсин.
— Это дурное место, — незамедлительно подтвердил Шен. — Особенно для молодой хорошенькой женщины.
Ведьма обожгла его взглядом и отвернулась.
— Перекресток беды.
— Что? — слово это недоуменное вырвалось у трех мужчин одновременно.
— Я не знаю, — пожала плечами Кала-ана. — Мои видения никогда не бывают ясными с первой секунды. Понимание приходит тогда, когда это нужно. Я лишь знаю, что окажусь в столице Карраски. Ради блага всех людей.
— Вот даже как? — ухмыльнулся Шен.
На этот раз ведьма даже не удостоила его взглядом. Собрав свитки, она направилась прочь от озера, на ходу бросив:
— Вам решать.
Ильян обменялся взглядами со своей молчаливой ученицей. Девушка поднялась неловко, осторожно и поклонилась.
— Мастера, я отправляюсь спать. Доброй вам ночи. Вы не проводите меня, госпожа Шагати?
Глаза кочевницы сверкали любопытством и предвкушением, но все же она сама встала и предложила Иль’Лин свое плечо. Спустя несколько мгновений в беседке их осталось только трое. Дзянсин взял кувшин, отставленный Шеном, и разлил брагу по чашкам. В нос ударил резкий и пряный запах.
— Земля за морем на востоке?
— На юго-востоке за горами лежат земли Ба, — задумчиво проговорил лекарь. — За ними королевство Сянхун. Что на западе, за пустыней, нам неизвестно. На юге тоже пустыня, и там она, говорят, упирается в море слишком безбрежное и беспокойное, чтобы по нему ходили корабли. Горы на севере неприступны. Северо-восточное направление — разумный вариант. Я положился бы на Кала-ану.
— Северо-восток… — Дзянсин повертел чашку в руках, разглядывая мутную брагу. — Это путешествие требует подготовки. Разумнее всего вернуться в Дзинчен, а оттуда спуститься по реке до Цитоу, раздобыв королевские пропуска. А еще нам нужны будут деньги. Моих сбережений не хватит.
Шен осушил чашку, наполнил ее снова и снова осушил. В голове слегка зашумело. Местная брага оказалась на порядок крепче столичной.
— Джуё.
Трезвому ему не пришла бы в голову эта мысль.
Ильян и Цзюрен повернулись к нему. Шен облизнул пересохшие губы.
— Это безумная идея, но она все-таки может сработать. Эту экспедицию оплатит Джуё. Нужно лишь убедить его, рассказать о Джуэре и железе.
Дзянсин покачал головой.
— Джуё нельзя знать о шахте, это не доведет до добра. К тому же Девять племен…
— Рано или поздно он обо всем узнает. И если мы ему это расскажем, получим преимущество. К тому же, сейчас Джуё наплевать будет на шахту, его будет волновать сын, — Шен криво ухмыльнулся. — Я слышал разговоры, что Джуи был отравлен по приказу отца. Джуё ненавидит и боится собственных детей. Возможный заговор будет сейчас волновать его больше, чем богатство. И это займет его на какое-то время. Я даже полагаю, он предпочтет уничтожить шахту, лишь бы она не досталась Джуэру.
Дзянсин и лекарь переглянулись.
— Мне не нравится этот вариант, — покачал головой Дзянсин.
— Скажем о шахте, — предложил Ильян, — но назовем неверное место. Пустыня большая, Джуё может искать долго. И предупредим старейшин, чтобы готовились к обороне. Им так и так придется это сделать. Не отец за ними явится, так сын.
— Мне все еще не нравится этот вариант, — вздохнул Цзюрен, — но… попробуем. Это скверный, но все-таки выход.
Для Шена это была отсрочка. Если заинтересовать Джуё путешествием в Акаш, это позволит выиграть немного времени.
— То, что мы найдем, — твердо проговорил Шен, — мы поделим поровну, честно.
— Честно? — улыбнулся Цзюрен.
— Вы, мастер, делаете это ради жены, я — ради сестры и матери. Это господин Ильян все затеял ради всеобщего благополучия. Вот в нем бы я сомневался.
Лекарь рассмеялся негромко.
— Эти рассуждения определенно имеют смысл. Я согласен: найденное делим поровну.
Цзюрен кивнул.
— Согласен, — осушив в один глоток чашу, он поднялся. — Пойду, договорюсь с вождем. Нам понадобится лишняя лошадь для госпожи Кала-аны.
* * *
Лишних лошадей понадобилось три.
Конец первой книги
ЭПИЛОГ. СОН КОРОЛЕВЫ О КРОВИ
На этот раз все видится ей необычайно ярко, в деталях, которые наяву Ямэль даже не приметила. Какого фасона было платье на Янии в тот день. Во сколько косиц заплетены ее волосы. Что за камни были в ее браслетах. Столько деталей. Платье было светлое, золотисто-розового шелка, с едва различимым узором, пошитое по самой последней моде, с длинными, почти до земли, рукавами. Кос два десятка, и на конце каждой — серебряный колпачок. В браслетах молочные опалы. Яния была прекрасна в тот день. «Если умирать, то — так», — говорила она. Умирать красивой. Но не было ничего красивого в палаче, топоре и плахе. И в крови, залившей платье. И в голове, покатившейся под ноги толпе. Королеву-предательницу казнили прилюдно, чтобы народ видел, как о нем заботятся. Тьма, идущая из Глубин, никогда не будет больше властвовать на землях Акаш.
Ямэль все это снилось почти каждую ночь. Прошел уже без малого год со дня смерти Янии, а
