ее голова все еще катилась с эшафота. Ямэль не могла почувствовать себя королевой, пока эта проклятая голова катится и катится вниз. Точно медовая дыня в день Летнего фестиваля.
Ямэль села. Оглядела спальню, когда-то принадлежавшую Янии. Все здесь было обустроено по ее вкусу. Огромное ложе, ароматные цветы в кадках, небольшой фонтанчик, чье мелодичное журчание убаюкивало. Золотые и жемчужно-розовые занавеси. Давно нужно было все переделать, но Ямэль никак не могла отдать приказ. Она спала в комнате покойницы, сидела на троне покойницы и, казалось, жизнь у той украла. Может, сестра насылает из-за могильной пелены эти сны в наказание?
Ямэль поднялась, чувствуя необходимость пройтись, подышать свежим воздухом. В сад нельзя: там, несмотря на поздний час, полным-полно слуг, и те замучают своими попытками развлечь королеву. В Восточном крыле еще хуже, там расположен гарем, который Ямэль также унаследовала у сестры. Две дюжины молодых людей будут пытаться угодить ей, и они еще назойливее служанок. Северное крыло? Там прохладно и тихо, но можно встретить кого-то из родных. Они непременно заведут разговоры, начнут выпытывать, отчего молодой королеве не спится. Ямэль не хотела отвечать на вопросы. Стыдно сказать, но она побаивалась и дядьев своих, и двоюродных братьев. Пусть, согласно законам, у них нет власти, но законы трактует человек, а люди изобретательны.
Ямэль свернула в южные коридоры и пошла через пустующие в предрассветном сумраке залы министерств. Днем здесь трудились сотни мужчин и женщин, царила суета муравейника. Ночью же все было погружено в тишину и удивительно покойно.
Яния никогда не интересовалась делами своих министерств. Она без сомнения была плохой королевой. Но была ли тяга к праздности для нее причиной обратиться к темным силам, к демонам Глубин? Или же за этим крылось что-то другое, что-то большее?
— Почему ты бродишь, как привидение, сестра?
Ямэль обернулась. Ямин, ее младший брат, сидел на полу, играясь с печатями, которые утащил со столов. На нем было только легкое исподнее, перепачканное синими и красными чернилами, и смуглое лицо было чумазым.
— А что ты здесь делаешь? — спросила Ямэль, присев на корточки.
Ямин пожал плечами. Его всегда влекло в министерства, он любил наблюдать за царящей здесь суетой. Его гнали прочь, чтобы не мешался под ногами. Тогда Ямин стал приходить по ночам. Ямэль надеялась, что все важные документы убраны под замок, а не то их можно найти поутру испачканными или порванными. Ямин не слишком ценил труд переписчиков: рвал свитки, рисовал в книгах, использовал бумагу, чтобы сделать из нее снаряды и плеваться ими через трубочку.
— Положи на место, — строго сказала Ямэль.
Со вздохом Ямин вернул печати на столы, потом подошел и крепко стиснул ее в объятьях. Ему в первые недели тоже снилась сестра, хотя казни он и не видел. Но каким бы Ямин ни был наивным дурачком, он знал, что случилось что-то страшное, непоправимое. Быть может, он мало что понимал, но он всегда тонко чувствовал.
— Надо зажечь благовония в Храме Белой Горы. Так сказал старый монах, — Ямин свел брови к переносице. — Очень-очень надо. Иначе призрак съест тебя!
Ямэль потрепала его по голове.
— Значит, мы так и сделаем. Завтра же поедем в храм с подношениями.
— А по дороге купим сладких булочек? — глаза Ямина загорелись.
— Непременно.
Брат еще крепче обнял ее, так что чуть кости не хрустнули. Он был сильный и не всегда знал, что с этой силой следует делать.
— Сестра, а почему сестрице Янии отрезали голову?
Этот прямой бесхитростный вопрос заставил Ямэль содрогнуться.
— Она… она пошла на сделку с демонами.
— Ты ведь так не сделаешь? — вновь нахмурил брови Ямин.
— Нет, я так никогда не сделаю. Идем спать, Ямин. Завтра у нас много дел, если ты хочешь поехать в храм.
Брат кивнул, схватил ее за руку и потащил за собой к жилым покоям. Очень скоро пришлось перейти на бег, чтобы угнаться за длинноногим, по-заячьи шустрым Ямином, и Ямэль немного запыхалась. Разжав наконец пальцы, Ямин затараторил:
— Спокойной ночи, сестричка! Хороших снов! Пусть скорее наступит утро! Хочу сладких булочек с засахаренной сливой! Скорее! Спать!
— Ямин… Жена не обижает тебя? — тихо спросила Ямэль, глядя на раскрасневшееся, возбужденное лицо брата.
Ямин склонил голову к плечу и несколько мгновений пытался сообразить, о ком идет речь. Наконец лицо его озарилось пониманием.
— А-а. Нет, Джазие хорошая.
— Я рада, — Ямэль привстала, чтобы поцеловать брата в лоб. — Доброй ночи.
Ямин умчался, шторы зашелестели и сомкнулись за его спиной. Нехотя Ямэль вернулась в свои покои и легла на постель, не снимая верхнее платье. Оставалось только надеяться, что сегодня Яния больше не появится.
