Манера письма у него примечательная: гладкая, тонкая, точная. Кочуров крайне внимательно относился к деталям. Сейчас такой стиль не в моде, но этот художник, похоже, плевать хотел на моду. Он писал так, как считал правильным. Но, кажется, я поняла, почему выставочному залу так и не удалось продать полотно: вряд ли кто-то захотел бы иметь в своей гостиной детальное изображение алкогольного делирия.
— Пил он, — с жалостью пояснила смотрительница, словно угадав мои мысли. — Запойно пил. А ведь какой был парень талантливый… Какие копии делал — от оригинала не отличить… И по металлу умел работать, и по дереву. Скольких людей уже пьянка сгубила, не сосчитаешь…
— А как с ним можно связаться? — перебила я ее.
— Как связаться-то? — удивленно переспросила старушка. — А я разве не сказала? Он ведь пропал без вести. Два года назад пропал — так и не нашли. Квартира у него сгорела… Да ее уж давно продали…
Рейнгард, 19 июня и сто лет назад
Не знаю, что на этот раз вывело меня за пределы Тьмы Внутренней. А может, я и не успел в нее соскользнуть и все это время пребывал в беспамятстве, на зыбкой границе своего существования. Тьма была внутри меня — но тьма царила и снаружи.
Я долго не мог понять, где нахожусь. Да и с «когда» тоже возникала путаница. Память — единственное, что у меня осталось, — походила на рассыпанный пасьянс. Какие-то лица, сцены, пейзажи. Почему-то часто вспоминался город: белые ажурные башни на берегу синего моря. Вспоминался огромный, невероятной красоты замок из красного камня, летящий над бурлящими туманными волнами. Разноцветные вспышки, ощущение могущества. Я видел лица — множество лиц, но не мог вспомнить ни одного имени. Я помнил женщину — прекрасную, как огонь, и такую же опасную. У нее были черные, блестящие, уложенные в необычную прическу волосы и раскосые глаза. Я не знал, ни кто она, ни кем мне когда-то приходилась. Это сводило с ума. Если бы я мог кататься по полу от отчаяния и грызть камни — я бы так и делал. Но я не мог пошевелиться. Не мог видеть, слышать, не мог уловить ни дуновения магии, кроме одних и тех же плотно окутывающих меня замкнутых потоков. Что это за магия, откуда она взялась — я не мог вспомнить.
Я даже имени-то своего не помнил.
Не знаю, сколько времени я провел, пытаясь найти хоть одну ниточку, хоть одну дорогу к себе. Но все рано или поздно проходит. Уж эту истину я выучил хорошо… Однажды, когда я в очередной раз перебирал бессмысленные картины из своей памяти, что-то насторожило меня. Что-то было не так. Что-то беспокоило меня, отвлекало от обычного моего копания в цветных снах. Потом я осознал, что это такое.
Свет. Снаружи. Я уже перестал отличать внешнее от внутреннего…
Свет приближался. Я не сразу понял, что кто-то идет по подземному коридору, высоко подняв факел. Простым зрением я не мог его видеть — глаза отказывали мне, но магическое зрение сохранилось. Возможно, благодаря тем самым плотным магическим потокам, не дававшим мне пошевелиться. Я увидел огонь — самый обыкновенный, рассыпающий искры, увидел лицо человека, искаженное страхом и напряжением… и внезапно понял, что обрел точку опоры. Мир перестал кружиться вокруг меня цветной бессмыслицей. Я начал осознавать себя и вспоминать.
И прежде всего я вспомнил о том, что подобное со мной уже случалось.
Надежда ослепительно вспыхнула передо мной. Я был не один во тьме! Новое падение в бездну одиночества и беспамятства так страшило меня, что я не собирался отпускать этого человека.
Голос не повиновался мне, так же как и зрение, но способность к внутренней магической речи я не утратил.
«Стой, незнакомец!» — в моем голосе помимо воли смешались угроза и ликование. Надо было, наверное, заговорить мягче, тише, но в ту минуту я был слишком возбужден.
Он остановился, едва не выронив факел, и с испугом начал озираться по сторонам. На этом человеке, худощавом, бородатом и светловолосом, была изрядно поношенная одежда из грубого полотна, а на плече он тащил тяжеленный холщовый мешок. Кто он? Что делает здесь? Что несет с собой и зачем?..
Пока я раздумывал, пришелец решил, что голос ему почудился, потому что нерешительно, медленно, но вновь двинулся вперед.
«Стой! С тобой говорит великий маг!..»
Человек вздрогнул. Несколько секунд он ошалело таращился на голубоватый светящийся туман — иллюзию, которую я навел в туннеле перед ним. А потом уронил мешок и с воплем бросился бежать.
«Стой! Стой, трус! Вернись!»
Но он, конечно, и не думал возвращаться. Тьма вновь окутала меня. Я опять остался один и с досады готов был ругаться самыми черными словами. Да, память моя немного прояснилась, но теперь в голове возникали вопросы, один другого страшнее, и некому было ответить на них. Где я нахожусь? Что со мной произошло? Что означало появление этого человека? Почему я больше не чувствую потоков Силы?..
Постепенно я успокоился. Память не желала подчиняться моей воле, но время от времени внезапно озарялась новым воспоминанием, словно темная пещера — светом молнии. Вскоре я уже помнил, что жил на острове Брандей, что был послан своим Учителем с тайным поручением, что Брандей пал, а мы решили продолжить порученное нам дело. И наш эксперимент закончился катастрофой… Я вспомнил, что мы выжили, будучи заключенными в защитные коконы, а вот дальше память молчала.
Но где же остальные? В моем сердце вновь вспыхнула надежда. Возможно, мои товарищи все еще здесь, просто они не слышат меня. Я вспомнил их имена:
«Лероннэ?.. Схарм?.. Киршстиф?.. Кто-нибудь слышит меня? Отзовитесь!»
Но тьма хранила безмолвие. Внезапно мне стало так страшно, что я снова начал звать. Я кричал и кричал, пока совсем не обессилел. Но ответа так и не дождался… Что могло с ними произойти? Либо они все погибли, либо освободились и ушли, оставив меня, либо были отброшены так далеко, что не могли услышать мой голос. Все это означало одно: я остался в полном одиночестве. Я мог рассчитывать только на самого себя.
В эту минуту память вспыхнула с новой силой, и воспоминания обрели законченность. Я теперь знал, что с нами случилось, и знал, кто был виновником нашей гибели. Хедин! Он явился собственной персоной спасать этот обреченный мир, наверняка заметил нас и раздавил, как муравьев. Хедин… Ненависть переполнила меня. Возможно, из всех моих товарищей уцелел я один. В таком случае я не умру, пока не отомщу! Я не должен умереть… Мне придется собрать все силы и направить их на свое освобождение, потому что только свободным я смогу мстить. А какой будет месть, я знал уже сейчас. Я закончу то дело, которое мы начали. Создам оружие против самих Богов.
Только когда у меня появилась цель, я наконец смог успокоиться и составить план действий. Прежде всего нужно было узнать как можно больше о месте, где я сейчас находился. После той катастрофы, какая едва не разыгралась над моей головой, неудивительно было бы очутиться вообще в другом мире. Я стал прислушиваться к магическим течениям и после долгого внимательного молчания смог уловить едва ощутимые внешние токи Силы. Похоже, я все еще находился в мире, лишенном магии, вот почему я не ощущал таких привычных для меня потоков и завихрений. Здесь остаточная Сила, конечно, была, но такая слабая, что и свечки с ее помощью не зажечь. Однако на фоне этой едва заметной активности я отчетливо ощущал две аномалии. Одна из них находилась довольно далеко, была велика и похожа на устье, сквозь которое толчками откуда-то извне изливалась магия — слабая, измененная, ни на что не годная. Я решил, что это Большая Печать, которую Хедин слегка изменил, видимо, для того чтобы она выдержала напряжение разваливающегося мира. Я раньше не слышал, чтобы Большая Печать одновременно служила и порталом.
