Как бы там ни было, Чрезвычайный следственный комитет, опираясь на фотографии с места происшествия, подтвердил, что автобусом управлял не я, но, подозревая, что за рулем автобуса был студент университета Кёнхи, они допытывались: «Ты же представитель восстановившихся студентов, это же ты повел за собой демонстрантов, неужели ты даже не знаешь, кто этот парень?» Но я не знал, кто это был, к тому же, что касалось плаката университета Кёнхи, он мог остаться на месте сопротивления, даже если очередь попытки прорыва заградительной линии уже перешла к другому университету.
В итоге я был просто свидетелем, который не мог дать ответа на вопрос: «Кто был водителем?» Однако так как Чрезвычайный следственный комитет не достиг никаких результатов в ходе расследования, меня просто держали под стражей. И поэтому на протяжении двадцати дней я оставался просто подследственным, а мое дело так и не было отправлено на рассмотрение в военный трибунал. Но такая ситуация, наоборот, сыграла мне на руку.
Комментарии
* Центральная управа. 중앙청. Бывшее административное здание Центрального правительства, которое находилось прямо за нынешними воротами Кванхвамун. Во время периода японского господства на Корейском полуострове здание являлось резиденцией генерал-губернатора Чосона, а после освобождения Кореи было переименовано в Центральную управу и использовалось как правительственное здание, затем оно было снесено.
* Великое отступление с Сеульского вокзала. 서울역대회군 （大回軍）. Решение о добровольном самороспуске студенческих протестов на Сеульском вокзале, которые достигли апогея к 15 мая 1980 года, последовавшее за заявлением тогдашнего руководства студенческого движения о том, что «они не дадут повода для введения армии».
* Восстание в Кванчжу. 518 광주항쟁. Движение за демократизацию с 18 по 27 мая 1980 года в районе города Кванчжу в провинции Южная Чолла, начавшееся в связи с требованием граждан об отмене военного положения и отставке Чон Духвана. Сотни мирных жителей были убиты при подавлении восстания военными силами, отправленными новой военной кликой. Кровавая резня гражданского населения, повлекшая за собой самое большое количество жертв со времен Корейской войны.
* Чрезвычайное положение. 비상계엄. Определение одного из видов военного положения, объявленного президентом в целях поддержания общественного порядка или вследствие военной необходимости в тех районах, где социальный порядок в высшей степени нарушен ввиду военного времени, бедствий национального масштаба или аналогичных чрезвычайных ситуаций.
* Указ о введении чрезвычайного военного положения. 계엄포고령. Приказ или декрет от имени военного командования, который извещает о введении военного положения.
* Военный трибунал. 군법회의. Военный суд, учрежденный на основе военного законодательства.
О том, что я сдал государственный экзамен по юриспруденции, я узнал, находясь в камере предварительного заключения
С момента ареста прошло примерно двадцать три или двадцать четыре дня, и тут неожиданно мне пришла хорошая новость. Человеком, который первый принес мне приятную весть, была моя жена.
Я сдал государственный экзамен по юриспруденции. Я даже забыл, что должны объявить списки успешно сдавших экзамен. Кажется, мне об этом напомнила жена, которая не забыла дату объявления результатов. И в тех обстоятельствах, в которых я оказался, даже не знаю, ждал ли я этих результатов с нетерпением.
Через некоторое время меня пришли поздравить заместитель декана по работе со студентами и глава Ассоциации выпускников юридического колледжа. Хотя полиция и не выпускала меня из камеры предварительного заключения, но моим гостям позволили войти в камеру и лично поздравить меня. Они принесли с собой сочжу и закуску, и мы даже смогли устроить в камере небольшой поздравительный банкет. Говорили, что это был исключительный случай, который произошел в первый и, скорее всего, в последний раз в истории, когда c позволения полиции в камеру впустили посторонних посетителей и даже позволили им пропустить по стаканчику в честь знаменательного события.
Через несколько дней меня выпустили. Если бы мое дело передали в военный суд, то, скорее всего, освобождение было бы невозможным. И тогда, наверное, все закончилось бы отменой результата экзамена или распоряжением о заведомом провале его третьей ступени. К счастью, так как я оставался лишь в статусе подследственного, то появилась возможность получить освобождение. В тот раз государственный экзамен по юриспруденции сдали всего два человека. Говорят, что одному из них хотели отменить результат и университет со своей стороны приложил максимум усилий для «спасения утопающего».
Как раз в то время проректором нашего университета был один из первых выпускников Военной академии профессор Ким Чон-гон – человек, чье имя вписано в историю как командира полка, первым вошедшего в Пхеньян во время Корейской войны. Говорят, когда он был командиром роты, выпускник второго выпуска и будущий президент Республики Корея Пак Чонхи находился в его подчинении и служил командиром взвода. Я слышал, что он внес значительный вклад в работу оперативного штаба* в условиях чрезвычайного военного положения. Возможно, меня освободили благодаря его помощи, а также благодаря его протекции я остался лишь в статусе свидетеля в Чрезвычайном следственном комитете, и расследование по обвинению в нарушении указа о введении чрезвычайного положения тоже замяли.
Лично для меня освобождение было чрезвычайно радостным событием. Однако, когда я сидел в камере предварительного заключения, новости о восстании в Кванчжу приводили меня в мрачное и подавленное расположение духа. Примерно со второго дня моего задержания следователи из информационного департамента каждый день передавали известия о ситуации в Кванчжу. Они показывали сводки газет и сообщали информацию, которую сами узнали по линии передачи сообщений. Сложно поверить, но они не оставляя камня на камне критиковали армию. Они были в бешенстве от зверских убийств гражданского населения со стороны военных. Они с гордостью рассказывали, что начальник полицейского управления в Кванчжу открыл оружейный склад и разрешил гражданским вынести оружие.
Однако, когда я вышел из тюрьмы, многие не знали о ситуации в Кванчжу, и мне казалось это странным. Дело было в том, что в течение всего этого времени СМИ не только не сообщали гражданам всю достоверную информацию, которую я знал от следователей информационного департамента, но даже искажали факты.
Был и еще один критический момент, который произошел до того, как я успешно сдал все ступени государственного экзамена по юриспруденции. Третья ступень экзамена проводилась в устной форме. В то время все, у кого не было проблем в разделе «персональные данные», успешно проходили собеседование. Однако за несколько дней до сдачи этого экзамена со мной связался сотрудник Агентства национальной безопасности и пригласил на «интервью».
Я согласился на это «интервью», приехав в указанный отель. В целом ко мне был один главный вопрос, содержание которого сводилось к следующему: «Вы до сих пор придерживаетесь тех же убеждений, что и во времена участия в демонстрациях?» Это была своеобразная идеологическая проверка. Я был в замешательстве и не знал, что ответить. В голову мне приходили совершенно разнообразные мысли. Но я был молод. В то время я лучше умер бы, чем наступил на свою гордость. Я сказал: «Да ладно, мне все равно! – и с апломбом добавил: – Тогда я думал, что мои убеждения верны, и сейчас ничего не изменилось». И потом вплоть до объявления результатов экзамена я сожалел, что ответил так.
