мы били в гонг.
Ки Сан и Аимару уставились на меня. Они были в перьях — и волосы, и накидки — и их лица были встревоженными.
А потом я указала на двор, где висело тело Маи.
Ки Сан яростно выругался на корейском.
Аимару охнул:
— О, нет!
Аосаги, страж Матсудаиры у ворот, вбежал во двор.
— Что… о!
Ки Сан повернулся к солдату и рявкнул приказы, словно он был командиром или солдат — помощником на кухне.
— Веди сюда госпожу Чийомэ и лорда Такеду. Нам нужны солдаты. Сейчас!
Аосаги побежал к вратам на полной скорости.
— Фацо! Коротышка! — закричал Ки Сан. — Тащите свои кишки сюда! У нас беда!
Два повара появились через пару мгновений.
— Что такое? — спросил Кумо, пытаясь натянуть накидку поверх большого живота, свисающего поверх штанов.
Торай гнусаво сказал «Что?». Он был одет, но его рукава были в пятнах крови.
Ки Сан просто указал, как я, на тело Маи во дворе.
Торай глядел на нее, рот и глаза были широко раскрыты.
Кумо повернулся и попытался закрыть мне глаза.
Я убрала его руку, но тут же пожалела. Он увидел свою жену и дочерей такими?
— Я уже это видела, Кумо-сан. Я ее нашла.
Ки Сан снова выругался, прошел мимо Аимару на кухню. Я посмотрела на друга и поваров, пыталась понять, знали ли они, что он делал. Они не знали.
Я указала на Торая.
— Ты! Ты убил ее!
— Что? — он моргнул, глядя на меня. — О чем ты говоришь?
Лорд Такеда и его офицеры вошли вместе с госпожой Чийомэ, Братишками, Эми, Тоуми, Шино и куноичи. Они застыли, глядя на труп Маи.
Шино взвыла. Кумо снова попытался прикрыть глаза девушек, но Тоуми была менее терпеливой, чем я. Держа старшую девушку, которая рыдала, Тоуми прорычала:
— Отвали, Фацо.
Кумо выглядел так, словно она его укусила.
— Что, — сказала госпожа Чийомэ, голос был холодным, как град, а лицо — белым, — тут происходит?
— Он убил ее! — взвыла я, указывая на Торая, который уставился на меня. Я указала на прерванный веер крови на гравии. — Тот, кто убил Маи, стоял перед ней. Видите! И только он в крови!
Когда все повернулись к нему, Торай поднял красные ладони.
— Конечно, я в крови! Мы резали кур часами! У некоторых из нас есть чистая одежда в спальне, — он махнул на Кумо, — но я работал с рассвета до полуночи, никто мне одежду не стирает! Я искал в кладовой чистую накидку, — он фыркнул. — Конечно, там вся одежда мне велика, — он кивнул на Братишек, потом на меня, — или слишком мала. Это кровь куриц! — он широко развел руки, потом опустил их, повернулся к лорду Такеде и быстро поклонился. — Такеда-сама! Вы знаете меня! Зачем мне делать такое? — он кивнул на тело Маи.
— Отличный вопрос, Торай, — прогудел Гора. — Ты ничего не хочешь мне сказать?
Повар стал белым, как пух куриц на голове Аимару.
Наш повар вышел из кухни, нес несколько длинных ножей и меч Масугу.
— Меч Масугу в этот раз не трогали, но один из тесаков пропал, — сообщил он.
Кумо развел руки, подняв ладони, и опустил голову.
— Я собирался почистить нож после того, как переоденусь. Боюсь, я мог оставить его в спальне мужчин, — все не могли отвести взгляда от Маи, но он не мог смотреть на ужасное зрелище. Я его не винила.
В тот миг лорд Матсудаира прошел во двор, за ним — его офицеры, включая лейтенанта Сакаи. Тревога на их лицах быстро сменилась с шоком. И они с нами (кроме повара Матсудаира) смотрели на труп Маи на стене Полной Луны.
Госпожа Чийомэ поклонилась скованно двум даймё.
— Мои лорды, я требую справедливости для моей девочки — это осквернение моего дома и моей последовательницы. Это зло не могли совершить мои слуги — все мы были на похоронах, и ни одна женщина не могла так поднять ее тело. Я приняла в Полной Луне лордов и их отряды, но один из ваших последователей опозорил это гостеприимство. Кто-то, служащий вам, устроил тут два убийства, и одно из них — невинная девушка, которая должна была надеть наряд мико на следующей неделе в полнолуние, — она махнула на своих женщин в красно-белом. Может, не все были невиновными, но никто из них не заслуживал быть убитыми так.
Шино снова всхлипывала в руках Тоуми.
Два лорда посмотрели на госпожу Чийомэ, а потом друг на друга. Я была уверена, что они не привыкли, чтобы с ними так говорили, но они явно понимали, что ее гнев был оправданным, как и ее требование справедливости.
— Эта трагедия прошла в моих владениях, — сказал Такеда-сама, глядя на Маи. — Я проведу суд, чтобы рассмотреть это ужасное преступление, — он оглядел собравшихся. — Как говорит Чийомэ, под подозрением должны быть мои солдаты и солдаты лорда-губернатора Трех Рек, и осквернение касается и ее чести, так что я предлагаю нам быть тремя судьями, пока мы расследуем два этих убийства.
— Мудрое предложение, лорд-губернатор Достоинства, — сказал лорд Матсудаира. — Согласен.
Чийомэ-сама поклонилась ниже и изящнее.
— Мои лорды, это честь для скромной вдовы, — они кивнули, и она выпрямилась. — Я верю, что мои лорды проведут суд в моем зале. Вряд ли кто-то из нас хочет оставаться тут. Кто-нибудь, — продолжила она, все еще глядя на лордов и их свиту, — займитесь бедной девочкой. Достоинство не было ее сильной стороной, но она заслуживает покоя в менее грубой манере, не думаете?
Все мужчины скривились и отвели взгляд. Капитан Токимацу и лейтенант Итагаки вызвались заняться этим.
Лейтенант Сакаи начал предлагать помощь, но его генерал остановил его.
— Нет, Сакаи. Думаю, потребуются твои показания.
— Я… да, мой лорд.
Матсудаира-сама кивнул мрачно, а потом посмотрел на Такеду-сама.
— Может, наш лекарь должен осмотреть бедную девушку, — он взглянул на госпожу Чийомэ. — Если госпожа согласна.
— О, я согласна, мой лорд, — сказала старушка. — Вряд ли есть вопросы о том, как она умерла, но, уверена, лекари захотят хотя бы подтвердить очевидное.
— Даже так, — сказал лорд Такеда и приказал Аосаги, часовому Матсудаиры, привести двух лекарей и сообщить лагерям о произошедшем.
Лорд Матсудаира добавил:
— И дай им знать, что мы проводим расследование. Они должны быть на посту, но быть готовыми дать показания.
Капитан Баба погладил бороду и сказал старшему капитану Матсудаире, Иетаде-сану:
— Нам нужны новые стражи у ворот. Наши лордам понадобятся Юкиширо и Аосаги, чтобы они сообщили о том, кто входил и выходил.
Солдаты стали обсуждать графики на постах. Капитан Хара сказал Аосаги, который был
